В последнее время газеты, телевидение и блогеры разных размеров пишут и рассказывают в основном о крупных военных тактических событиях на Украине или о стратегических прогнозах, а истории простых людей остаются никому неизвестными. Но когда, как не в День народного единства, поговорить с теми, кто непосредственно оказался в самом центре боевых действий и всё это время, несмотря на чужое гражданство и пропаганду, был един со своим народом?
Внимательные люди заметили в Братске малолитражный автомобиль с украинскими номерами. На ней из города Изюм через часть Украины и половину России в наш город приехали учителя-пенсионеры со своей дочерью. Мои собеседники просили не называть их настоящих фамилий, имён и отчеств. Причина проста – на Украине, в зоне «киевского режима», остались их родственники, а часть была вынуждена уехать в страны Восточной Европы (в Россию до прихода российских войск беженцев не пускали). Поэтому назовём моих собеседников Анной Ивановной и Николаем Степановичем.
Родители Анны Ивановны – коренные братчане, родившиеся на этой земле ещё до строительства ГЭС, но ее отец был военным лётчиком, и потому семья в 60-х и 70-х годах исколесила Советский Союз и страны Варшавского договора. Встретились Анна Ивановна и Николай Степанович в белорусском вузе и в 1981 году из-за целого ряда жизненных обстоятельств, путём сложных квартирных обменов переехали в город Изюм Харьковской области. С тех пор они жили на территории Украины. В апреле 2022 года Изюм был взят российскими войсками, а в сентябре его вновь заняли ВСУ. Но летом Анна Ивановна и Николай Степанович на своём автомобиле успели приехать в Братск.
– С 2014 года украинский язык стал обязательным везде. Сначала обязательным стало все бумаги на украинском заполнять, потом стали украинские классы вводить, а русские вытеснять. Потом стало обязательным, чтобы учителя между собой общались только на украинском языке и на переменах в том числе, – рассказывает Анна Ивановна. – И все равно многие и многие люди думают на русском, а говорят на украинском. Нам, учителям, и многим ученикам тяжело было после летних каникул заново вспоминать украинский язык. Было так, что если продавец обслуживает на русском, а покупатели требуют на украинском и ещё и пожалуются, – его уволят. А моя сестра требовала, чтобы, наоборот, продавцы с ней говорили только на русском. То есть, вот эта языковая ситуация поселила в людях недоверие и изначальный конфликт при общении.
– Это уже при Зеленском такое ужесточение пошло*, – поправляет её Николай Степанович. – Но украинского языка как такового не существует на самом деле. Везде разные диалекты. Есть слова из польского, из румынского, из венгерского языка, налепленные на русский язык. А тут в последние несколько лет украинский язык начал вдруг искусственно трансформироваться. Стали буквально «на коленке» выдумываться новые слова, лишь бы не было похоже на русский язык.
– Да, язык менялся постоянно, например, решили вдруг ввести номенклатуру на химические соединения. Есть, например, химический элемент и слово «водород». Он и на русском «водород», и на украинском «водород», но на русском – нельзя, и тогда перешли на латынь. Теперь водород – гидроген, но зато не на русском. И если раньше был, например, оксид натрия, то теперь натрия оксид, главное, что не так, как раньше, не совсем на русском, – говорит Анна Ивановна.
– А как вы узнавали о появлении новых слов? Какие-то справочники выходили или словари?
– Нет. Какие словари, видишь новое слово на украинском и как-то понимаешь из контекста, что оно означает. С языком и история постоянно перекраивалась, – объясняет Николай Степанович.
– Начиная с какого года это происходило?
– Да, наверное, с момента отделения от СССР. Только с каждым годом и с постоянным ускорением это случалось, – отмечает Николай Степанович. – Всё, что касается русского и советского, стало уничтожаться особенно настойчиво с приходом к власти Ющенко. До 2005 года я спрашивал в классе: «Ребята, на каком языке вам лучше, чтобы я вёл урок?» Все ученики отвечают: давайте лучше на русском. Я говорю, ну, смотрите, только вы меня не продавайте. Потом Запад начал прикармливать бандеровцев. Они уже свободно ходили по городу со свастикой, милиция стояла, их не трогала. На гору Кремянец** раньше каждый год 9 Мая ходили горожане почтить память павших солдат. Изюм же город-орденоносец. В последние годы ветераны уже не могли со своими орденами на улицу выйти или просто с георгиевской ленточкой.
– Западная Украина никогда не любила Восточную, не принимала её, – обращается к истории Анна Ивановна. – Это всегда были разные менталитеты, свои праздники религиозные, своя специфика во всём. Моя сослуживица была с Западной Украины. И несмотря на то что её отца убили бандеровцы, с живого сняли кожу, она всё равно была проукраинская. Как и чем это объяснить, я не знаю. Мы с ней уживались всё же, она профессионал и большая аккуратистка и, если не трогать политику, прекрасный человек. У одной знакомой родители – советские военные, и она тоже проукраинская. Я работала в селе Оскол, и там с 2014 года повылезали «савоновцы».*** Мне тогда директор школы сказал: ты только молчи, не выступай. В сущности, Западная Украина с 2014 года стала активно захватывать Восточную.
– Сейчас подросли уже детсадовцы, которым с раннего возраста промывали мозги, – сетует Николай Степанович. – Люди, которым сейчас по 20-25 лет, уже не знают русского языка. Плюс вот этот культ силы, изначальной правоты и вседозволенности, учитывая, что виноватый во всём известен, вот он очень окрыляет украинскую молодёжь.
– Нам уже бесполезно мозг промывать. Мы старались не смотреть украинское телевидение. Мы искали оппозиционные каналы, где Россия не противопоставлялась Украине и наоборот, – вспоминает Анна Ивановна. – Когда началась спецоперация, разумеется, в Россию беженцев Украина не пускала. Наши родственники на своей машине встали в поток автомобилей на Запад и так постепенно оказались в Германии. Там, конечно, тяжело. А мы? Ну, человек ко всему привыкает, и потом, это уже когда уже совсем рядом ложились снаряды, мы бежали в подвал. Мы сидели в подвале соседней пятиэтажки, он был более или менее оборудован, там были магазины и мастерские. Близким взрывом в нашей квартире выбило стёкла, рамы, посекло осколками балкон. Родственники нам звонили, а мы им говорили, что всё у нас хорошо, чтобы не беспокоить их. В квартире было страшно. Однажды в дом, где был подвал, прилетел снаряд. Утром к нам пришли знакомые, говорят: а мы думали, вас убило уже. Одно время мы хотели на даче поселиться, там и Донец рядом, вода есть, но поняли, что это плохая идея – снаряд может легко дачный дом развалить, и спастись негде. Центр Изюма был очень разрушен. Я видела только один труп: в ограде частного дома лежала женщина. Я её знала, она работала судьёй. И в один прекрасный день к нам в подвал заглядывают русские солдаты. Очень приятно было слышать русскую речь. Мы ждали. И очень многие ждали. Очень вежливо солдаты попросили нас никуда пока не выходить, проверили документы. И, кстати, только русские войска раздавали гуманитарную помощь.
– Я удивляюсь, как никто из нас не простудился тогда в феврале-марте, – добавляет Николай Степанович. – Условия были вполне экстремальными.
– Один мост ВСУ, когда уходили, взорвали. Второй мост тоже взрывали, но что-то там у них не вышло, и он разрушился частично. Этот мост соединяет Купянск, Донбасс и Балаклею. Потом его немного восстановили. Муж сходил на блокпост, спросил, можем ли мы проехать, там сказали, что можно, – говорит Анна Ивановна. – Мы быстро собрали всё в машину и поехали в Россию. И это, конечно, радость была огромная, когда мы оказались в России. Ехали долго, но были счастливые. Наши родные из Братска присылали нам средства на бензин, еду и ночёвки в мотелях. Так и доехали. Сейчас работаем, живём, всё у нас нормально.
* Стоит напомнить, что Владимир Зеленский избирался на волне антивоенной риторики и на обещаниях сохранить русский язык на Украине.
**На горе Кремянец стоит монумент «Атака», посвященный 800 000 советским воинам, павшим при освобождении Изюмского района в годы Великой Отечественной войны. Изюм-Барвенковская наступательная операция – одно из важнейших и кровавых сражений Великой Отечественной войны.
***Григорий Савонов – участник Первой мировой, в 1918 г. создал крупнейший на Изюмщине партизанский отряд, в 1919 г. присоединился к отрядам Махно, был противником Красной армии.
