ГАЗЕТА МОЕЙ ЖИЗНИ 

В нашей скоротечной жизни происходит много событий, но лишь некоторые запоминаются навсегда. Одно из них, определившее мою судьбу, — работа в редакции «Красное знамя». Вроде бы, и нетрудно рассказать, что для меня значит газета, но и не очень легко, потому что это всё! Она занимала мои помыслы со школьной скамьи, но казалась недосягаемой, а я для неё — недостойной… И вот уже более 30 лет считаю, что мне невероятно повезло и я однажды вытянула счастливый билет.

Везение началось с того, что меня приняли в коллектив без рекомендаций, без звонка от влиятельного лица, просто с улицы, а ведь был 1983 год! Через всю жизнь я пронесла благодарность за это уважаемым мною редактору Юрию Антоновичу Подскочину, ответственному секретарю Евгению Алексеевичу Урукову, заместителю редактора Савелию Михайловичу Розенталю. Поверили. И спустя годы лучшей похвалой мне были слова Юрия Антоновича: «Я в тебе не ошибся». В дальнейшем убедилась, что не так трудна дорога в газету, как тяжела она непосредственно в газете. Чтобы пройти по ней, надо обладать различными качествами и приобретала я их благодаря необыкновенным, добрым, весёлым, талантливым людям, которые все эти годы были рядом и стали практически второй семьёй. Не преувеличиваю, так как первый признак семьи – стабильность, а в редакции все ценили свою работу и не увольнялись. Второй – простые товарищеские отношения практически без субординации, высокомерия, присущих многим учреждениям. И разделительная линия между начальником и коллективом практически не чувствовалась. Спасибо за это трём редакторам, с которыми мне посчастливилось пройти несколько лет рядом: Юрию Подскочину, Валентине Завьяловой, Елене Подскочиной.

Вот задумалась, о ком хочу сказать доброе слово, и поняла: о каждом, потому что ну нет нисколечко негатива! Такого коллектива, как в «Красном знамени», наверное, больше не найдёшь. Начну бессистемно, как пойдёт.

Первое время всё было так пугающе странно, необычно и трудно. Чуть ли не в первый день поспорили с Иваном Безруковым по поводу написания какого-то слова, и он потом с удивлением признал мою правоту. Так случился шажочек по завоеванию авторитета.

Открытием стала приветливая женщина в отдельном кабинете (здание типографии полностью принадлежало газете, не то что нынче – вавилонское столпотворение), без разрешения которой не выходил в свет ни один номер. Это была Зинаида Илларионовна Жиренкова, братский редактор комитета по охране государственных тайн в печати, но мы её звали редактором наших статей и мыслей, цензором поступков и дел. Это был кристальной честности человек. Иногда, правда, возникали невольные обиды на неё из-за того, что вычёркивала важное для нас, что хотелось донести до читателя, но до того она была искренняя, порядочная — все недоразумения развеивались, мы верили: как она бережёт государственные тайны, так сохранит и наши, разделит тревоги и сомнения. В её кабинете, перегороженном высоким прилавком, мы убеждались: стоит прийти к Зиночке и она не выдаст, поможет словом и делом, удержит от неверного шага, взыщет, но научит, посоветует…

Жизнь била ключом в отделе писем, где царствовал Виктор Степанов. Сложно представить, но за 11 месяцев 1986 года газета получила 4 500 писем! Как их можно было обработать, отдать в печать, сделать запросы, прочитать в конце концов? Ну и тираж-то был, например, в год 50-летнего юбилея газеты, 56 301 экземпляр, второй в области после «Восточно-Сибирской правды». Ох, в какой я была панике, когда мне поручили написать заметку про дефицит сахара, распределяемого по талонам. Что-то с большим трудом нацарапала, но Виктору Тимофеевичу пришлось изрядно поработать, а в результате вышла «нетленка» (как мы шутили) под названием «Ажиотаж вокруг сахара».

Работа с читателями имела множество интересных форм: «дни открытого письма», «прямой провод», «круглый стол», «единые
политдни», розыгрыши призов и анкетирование, в котором интересовались, статьи какого корреспондента любят читать, каким темам следует уделить внимание, даже футбольные матчи проводились с вручением кубка газеты. Жизнь в молодом коллективе бурлила, поэтому всегда было, что рассказать горожанам и сельчанам.

Письма – неизменный спутник журналистского труда — писали в редакцию и ругательные, и добрые. Однажды на мое имя пришло такое: «Госпожа Вржежевская! Когда читаем ваши статьи про собак, мы плюемся. Как вам не стыдно, зачем они сдались – эти собаки? Какая от них польза? Наверное, вы имеете выгоду с этого собачьего приюта, раз так его защищаете. Если не напечатаете нашу статью – взорвем редакцию. Народный глаз». Как ни странно, и от таких писем было удовлетворение — читали, возмущались. Главное – не говорить в пустоту. А письма и открытки из Кежмы храню до сих пор, ведь в них одна из моих внимательных читательниц Наталья откликалась на понравившиеся ей статьи. Спасибо.

Вообще в редакции существовал свой, понятный только нам язык, который не казался смешным и бредовым. Вот некоторые перлы. Вопрос к редактору: — Вам положить Лену на стол? (это значит прочитать материал корреспондента).

Уезжая на задание, сообщаешь: — Кто будет спрашивать, я на кладбище! (интервью с его директором Владимиром Кривошаповым).

Ответственному секретарю кладёшь на стол статью: — Если будет дырка, заткнёте её (свободное место на полосе).

Корректор в панике восклицает: — Здесь козёл!! (в материале машинистка при наборе пропустила абзац).

Вопль корреспондента: — Почему меня не ставят?! Сколько я буду лежать в папке? (коллектив большой и очень трудно было делить страницы, а газета, как известно, не резиновая).

Сверка оригинала с набранным текстом, то есть чтение вдвоём вслух, потому что машинистка при наборе могла и ошибиться: — Последи за мной.

На что шутник Леонид Войлошников отвечал: — С удовольствием!

А в каком напряжённом ритме выпускалась газета два раза в неделю! В длинном коридоре типографии  на специальной доске поочерёдно вывешивались полосы, и каждый подходил, их читал, вносил правки. Составлялся график дежурных, которые вычитывали газету вместе с корректорами. Иногда материал снимался, цензор не пропускала, тогда требовалась срочная замена. Был неподдельный интерес к творчеству, поэтому и страсти кипели. А отделов сколько – партийной жизни (Ирина Горинова, Савелий Розенталь), сельскохозяйственный (Леонид Войлошников), телетайпистка и секретарь-машинистка (Галина Архипова, Тамила Гусева, позднее – Жанна Беликьян), ответственный секретарь и его заместитель (Евгений Уруков, Анатолий Копачинский), промышленности, строительства и транспорта (Виктор Степанов, Олег Августовский), культуры и писем (Валентина Завьялова, Елена Алиева), через несколько лет, как знак новых веяний, появились отдел рекламы (Лидия Силина) и вёрстки (Наталья Кашкарова). А в каждом отделе – свои активисты печати, помогающие корреспондентам рассказать, чем живут предприятия, какие рейды проводятся, как идёт соцсоревнование, чем живёт село…

Вот кого я вспоминаю постоянно, так это заведующего сельскохозяйственным отделом Леонида Дмитриевича. В прокуренном кабинете было шумно и многолюдно. Здесь толпились и наши работники, и селькоры, внештатные корреспонденты, ведь не всегда была возможность выехать в Братский район и эти люди выручали газету, предоставляя информацию. Народ, звонки, разговоры – и когда только Лёня Войлошников успевал писать свои душевные очерки, зарисовки, информации о трудовых династиях села, о посевной кампании, знаменитых и простых сельчанах? Он будто и не уходил из редакции: утром придёшь – на месте, вечером уходишь – он все ещё работает… Добрый, улыбчивый, с огромным чувством юмора – таким и остался в памяти.

Его до сих пор не забыли и в деревнях, например, в прошлом году Капитолина Ивановна Огородникова, активный селькор в прошлом, с которой я встретилась в Кузнецовке, много о нём хорошего говорила. Значит, жизнь прожита не зря, но как же хотелось бы встретиться вновь…

К сожалению, со многими уже в этом мире мы разминулись. Это любимый редактор Юрий Антонович Подскочин, интеллигентный Савелий Михайлович Розенталь, незабвенный Леонид Дмитриевич Войлошников, взрывной Александр Юрьевич Костик, добрейшая Тамила Емельяновна Гусева, строгая Зинаида Илларионовна Жиренкова, опытный водитель Кирилл Павлович Нефедьев, заботливая уборщица Валентина Кузьмовна Кокорина, которая пекла нам необыкновенный хворост. Каждый из них оставил в этом мире частицу себя, спасибо им за это. Их имена хранятся в замечательной летописи газеты.

А «Знамя» живёт, несмотря на все изменения в мире, стране, городе, и 85 лет – это только старт к дальнейшим высотам, ведь у печатного слова другие критерии долголетия.

Людмила ВРЖЕЖЕВСКАЯ