«МОШЕННИК» ДЕД МОРОЗ 

27.12.2018

О ТОМ, КАК ПРАЗДНОВАЛИ НОВЫЙ ГОД БРАТЧАНЕ В 1942 ГОДУ

Эта замечательная глава, от чтения которой дух захватывает, — из биографической книги известного иркутского кинодокументалиста Евгения Корзуна. Мы ничего к ней не прибавляем, потому что комментарии тут излишни. Просто почитайте эти воспоминания. Сегодня не так уж и просто найти материалы из новогоднего прошлого Братска военного времени, поэтому мы уверены, что для многих из наших читателей эти строчки станут открытием.

Осенью 1942 года мы переехали на житьё в Братск. Там на улицах было тихо, это не то слово, и по сравнению с городом безлюдно. Тишину села нарушали разве только лай собак да пение петухов. Меня привезли в Братск, когда мне исполнилось пять лет.

Нас с братом отпускали на улицу гулять одних, без сопровождения взрослых, видно, понимая, что отсутствие транспорта и вообще всякого движения на улице позволяет гулять без присмотра. По соседней улице время от времени проезжала водовозка. Это была лошадёнка, запряжённая в сани с железной бочкой. Прямоугольное отверстие водовоз прикрывал мешковиной, чтобы не выплёскивалась вода, но всё равно бочка, полозья саней были покрыты льдом. Мы подкарауливали водовозку и на ходу устраивались сзади. Видно, лошадка едва плелась с наполненной бочкой, а возница не замечал, а скорее всего, делал вид, что не видит, как мы едем несколько метров на его транспорте, получая огромное удовольствие, какое в городе не испытаешь даже в мечтах.

Встреча 1943-го Нового года в Братске стала первым запомнившимся новогодним событием. До этого я не помню ни единого новогоднего праздника. Мы жили в продолговатом доме с длинной, во весь дом террасой. С этой террасы можно было войти в три двери, за каждой из них была небольшая квартира, состоящая из кухни и одной комнаты. Говорили, что в этом доме в 20-е годы во время кампании ликбеза (ликвидации безграмотности в стране) была школа рабочей молодёжи, где учили безграмотных молодых людей читать и писать.

В одной квартире поселилась семья беженцев. Имени их не помню. Спасаясь от войны, они приехали в том, что было на них. Это всё, что они имели! Видно было, что собираться было некогда. Она — молодая привлекательная женщина, по приезде первое время ходила, набросив на плечи платок, концы которого завязывала за спиной, кофты у неё не было. Он высокого роста, худой, с горбинкой на носу, сразу пошёл куда-то работать. Двое ребятишек дошкольного возраста. В квартире стояла старая железная кровать, самодельный стол без клеёнки, три табурета, окна голые, вместо занавесок прикреплённые к косякам газеты. Для человека, впервые пoпавшего сюда из налаженной жизни, картина ошарашивала своим убожеством.

Этот человек к Новому году принёс в свой дом ёлку с желанием устроить семейный праздник. Вдохнуть немного тепла и радости жене и детям, пережившим совсем недавно тяжёлые дни, а может, жестокое отчаянье.

В новогодние дни он пригласил нас, соседских детей, на ёлку. Теперь я думаю: это мой отец должен был устроить праздник нам и этому семейству, а устроил он. Разве мог я, пятилетний мальчишка, оценить это, просто рад был пойти в гости.

С порога было понятно, что это жильё беженцев. Прошёл уже 71 год, а эту «картину» я помню до сих пор. Стало быть, на меня, шестилетнего парнишку, она произвела должное впечатление, но тогда праздничная радость затмила увиденную убогость обстановки. Память возвращает назад, в прошлое, в комнату, где забавный Дед Мороз с ненастоящей бородой раздавал нам настоящие подарки.

Ёлка была украшена несколькими некрашеными бумажными цепочками, сделанными, скорей всего, молодой хозяйкой. Хозяин квартиры без конца что-то шумно говорил, вставал между нами, брал нас за руки, призывал водить хоровод, пел вместе с нами, смеялся… Вызывал рассказывать стихотворения, петь песни. Я не знал никаких песен, кроме «В лесу родилась ёлочка», но её уже пели в хороводе несколько раз. На память пришла любимая песня бабушки, которую она пела постоянно, и даже папа ей иногда аккомпанировал на гармони. Эту песню я знал всю, я и сейчас её помню, но она не подходила к новогоднему празднику. Когда очередь дошла до меня, ничего не оставалось, как исполнить песню бабушки, и я запел:

Не брани меня, родная,

Что я так его люблю…

Я спел один куплет из трёх. Мне все хлопали, особенно организатор праздника.

Потом наш массовик-затейник вышел в кухню, а вернулся Дедом Морозом с бородой из пакли и в старенькой ушанке, за плечами висел толстый мешок. Началась раздача подарков.

Какой же Новый год без подарков! Мы окружили новоиспечённого Деда Мороза. Всем хотелось поскорее получить подарок. В нашем возрасте трудно понять, откуда у нищего человека, недавно едва спасшегося от бомбёжек, не имеющего даже постели и сменной рубахи, какие-то подарки. Мы скакали вокруг него, протягивая ручонки за подарками. Дед Мороз не спеша снял с плеча пузатый мешок, поставил на табурет. Было видно, что в нём подарков-то ого-го!

— Я спрашиваю вас: кому? Вы называете имя, — условился с нами Дед Мороз, — а я вынимаю подарок. Чтобы всё было честно. Согласны?

— Согласны, согласны, — хором закричали мы.

Дед Мороз засунул руку по локоть в мешок.

— Кому? — громко спросил он.

Вразнобой закричали разные имена, Дед Мороз переспросил, незаметно подсказывая имя. Все разом согласились с Дедом Морозом, и он вынул из мешка праздничный колпак. Такой примерно носил Буратино, только этот был покрашен под цвет новогодней ночи, а по синему полю «рассыпаны» беленькие новогодние звёздочки. Теперь думаю, что колпаки были сделаны из листов бумаги, принесённых с работы, а скорей всего использовались дешёвые бумажные плакаты, купленные в культмаге, покрашенные обыкновенной акварелью, которая продавалась там же и стоила буквально копейки.

Так были подарены несколько синих колпаков. Потом прозвучало имя его сынишки и, о чудо… Дед Мороз вынул из мешка деревянную игрушку, наверно, тоже из культмага. Все пришли в ещё больший восторг. Появилась надежда, что следующему, возможно, тоже достанется игрушка. Тут зазвучало моё имя. Я подался вперёд, протянул руку. Дед Мороз вынул… колпак. Немного не повезло, но Дедушка повторял и повторял, что подарков хватит всем. Мешок был ещё полон, и возможность получить игрушку была реальной. Мы не отходили, толклись вокруг табурета в надежде, что в следующий раз достанется игрушка, но обе игрушки, которые были вынуты из мешка, достались его ребятам, нам колпаки. Тогда мы Деда Мороза в «мошенничестве» не заподозрили, всё приняли за чистую монету.

Раздача подарков закончилась. Дед Мороз опустил волшебный мешок у стены и снова стал развлекать нас. Я смотрел на пузатый мешок и думал: «Почему же остальные подарки Дед Мороз не раздаёт?». Очень хотелось посмотреть, какие подарки остались. Я заглянул — мешок был набит мятыми газетами…