Жизнь Ефима Ивановича Нефедьева – пример того, как в Советском Союзе были устроены, как говорят сейчас, социальные лифты, какими силами надо было обладать, чтобы поднять себя (да, именно так) в этом лифте на большую высоту и остаться человеком.
О своём свёкре Ефиме Нефедьеве нашему корреспонденту рассказала Евгения Александровна Нефедьева.
Ефим Нефедьев – коренной сибиряк, родился в 1902 году, житель деревни Усть-Тараса (сейчас она в Боханском районе Иркутской области, а ранее относилась к Балаганскому району), трудился батраком с детства. Пас чужой скот, пахал чужую землю. Школы в селе не было. Читать и писать он научился в 12 лет благодаря ссыльному по фамилии Боголюбов. Сельский просветитель и жил благодаря своему учительству, наука его стоила недорого, но хватало, чтобы выжить. В 18 лет Ефим женился на батрачке Варе, и она была с ним до самой своей смерти.
После победы над Колчаком по Сибири бродили остатки белобандитов. В 1922 году отца Ефима Нефедьева убили за то, что его сын стал коммунистом. А сам Ефим, когда заполнял заявление о приёме в партию, остановился над строчкой «социальное положение». Слов этих он тогда не знал и не понимал.
Начинал он свою службу пулемётчиком коммунистического отряда – принял участие в затухающей уже Гражданской войне, а демобилизовался подполковником. Был комсомольским, а позже партийным работником Боханского райкома партии.
В 1930 году поступил на курсы для поступления в академию, а с 1930 по 1937 год был студентом престижнейшего учебного заведения – Тимирязевской академии.
Жил с семьёй в Москве в общежитии. Привозил свою маму – показать столицу. Мама удивлялась, в какой большой избе живёт её сын. Водил маму в Мавзолей. Перед походом туда просил не креститься и не причитать у гроба вождя. Мама обещание своё сдержала, но на выходе всё же быстро перекрестилась и виновато посмотрела на сына.
Академию Ефим Нефедьев окончил и засобирался в Бохан. Но партия направила его на Дальний Восток, в дальневосточную армию специальным корреспондентом газеты «Тревога» и сопровождать командарма Блюхера. Василия Блюхера Ефим Нефедьев вспоминал потом как простого и чуткого человека.
После нападения фашистов с первых дней Ефим Нефедьев был на фронте. Участвовал в Курской битве, в битве за Днепр (август – декабрь 1943 года), освобождал левобережную Украину, Донбасс.
За форсирование Днепра его наградили орденом Красной Звезды, и в 1944 году, после ранения, Ефим Иванович оказался в Москве, его вызвали на награждение. Приехал и по-простому поинтересовался в Кремле: можно ли получить орден прямо здесь? Ему ответили: приходите завтра, вас проведут в Георгиевский зал, там получите. Он и пришёл. Разумеется, чуть раньше назначенного времени. Пришлось немного посидеть рядом со старичком с маленькой бородкой, который оказался всероссийским старостой Михаилом Ивановичем Калининым, позже подошел к ним Будённый. Ефим Иванович рассказывал, что запомнил эту встречу на всю жизнь.
– Знал бурятский язык, был лектором общества «Знание». Не знаю, оканчивал ли он среднюю школу, но, видимо, пока готовился к поступлению в академию, знания свои подтянул. Писал он грамотно, – рассказывает Евгения Александровна. – Интересно, что в комсомол его приняли, что называется, задним числом. Он работал с комсомольцами Бурятии, но комсомольцем сам ещё не был.
В армии он оставался до 1947 года. Партия снова направила его на работу, теперь уже согласно основному образованию. Работал Ефим Иванович агрономом, председателем колхоза, а потом, ближе к пенсии, – в редакции газеты Боханского района «Колхозная правда».
В 1977 году позвонил ему секретарь райкома и сказал бросать работу – Ефиму Ивановичу из Москвы пришла книжка персонального пенсионера. Статус персонального пенсионера давал некоторые льготы и повышенную в 2-3 раза пенсию.
– В Молдавии у него украли парадный китель из палатки, где стояла их часть, все ордена и медали исчезли, остались только удостоверения. Но он всё равно награды не любил носить, – говорит Евгения Александровна.
После войны поехал он в родную Сибирь. В райкоме спросили: «Местничеством заниматься не будешь?», в том смысле, что всячески покровительствовать своим родственникам и знакомым, делать приписки и тому подобное. Нефедьев пообещал, что не будет.
– Он был инспектором по урожайности, – вспоминает Евгения Александровна. – Приезжают его земляки из Боханского района. Бортовая машина привозит муку, гусей, чего там только не было – это мне рассказывала невестка его первого сына, а они голодали, у них было шестеро детей, и к нему подходят, говорят, мол, Ефим Иваныч, это мы тебе привезли. Вроде как мзду за то, чтобы у них были хорошие показатели. Он им сказал: уезжайте. И они всё это богатство увезли обратно.
Евгения Александровна вспоминает, что никогда не слышала от Ефима Ивановича мата и вообще какого-либо грубого слова. Казалось бы, Гражданская война, Великая Отечественная, нелёгкое мирное время, когда надо было восстанавливать страну, могли как-то огрубить человека, но Ефим Иванович был всегда спокоен. К слову, в фильме «Ликвидация» есть эпизод, когда военные в Одесском округе борются с бандитизмом достаточно радикальными методами. Ефим Иванович, как говорит Евгения Александровна, принимал участие в этой борьбе с бандитами, в это время, в 1946 году, он как раз находился в Одесском округе.
– Когда он к нам приехал, мы жили в бараке на улице Ангарской, сейчас этих домов уже нет. Ефиму Ивановичу надо было прописаться, и он пошел к председателю исполкома, потому что бараки были под снос и там никого уже не прописывали. Надевает фуфаечку свою, а я ему говорю: вы наденьте что-нибудь поприличней, – рассказывает Евгения Александровна. – Он спрашивает: «А что, у вас по одёжке встречают?» Я говорю, что времена изменились, коммунисты теперь другие. Ну, он, правда, пальто надел. Председателем исполкома был Козлов, он начал кричать, мол, что вы сюда понаехали, вам только квартиры подавай. Ефим Иванович расстроился, написал в райком партии. Прибегают тут же к нему, забирают документы на прописку. Потом из райкома приехали, спрашивают: почему вы живёте в бараке? Он отвечает: а как? Ему выделили квартиру в 45-м квартале. Сказали, скоро будет заселение. Прошло время, дом заселили, а мы так и живём в бараке. Он снова поехал в райком. Он очень тактично, я вообще никогда не слышала, чтобы он голос повышал, сказал, что его почему-то не заселяют. Буквально тут же ему предоставили другую квартиру.
В последние годы жизни Ефим Иванович увлекся рыбалкой. Брал
удочку, на автобусе номер три доезжал до
киноте-
атра «Современник» и оттуда пешком шёл до залива. Брал с собой нехитрую еду и
термос чая. Потом познакомился со своими ровесницами, которые заприметили его
походы на рыбалку, нашел землячку свою и чай с собой брать перестал.
– Ловил на кузнечиков. Дети как-то подошли к нему, говорят: «Дедушка, что ты делаешь?» Он: «Кузнечиков для рыбалки ловлю». Ой, ну дети обрадовались, наловили тут же ему полную банку. Всегда он был обеспечен кузнечиками. На мой день рождения, как на заказ, ловил обязательно язя, а мы – бурундуки местные, рыбу любим, и я рыбные пироги всегда делала, – вспоминает Евгения Александровна.
С годами сказывались ранения. Особенно повлияла на его здоровье контузия, полученная на Курской дуге. Во время очередного приступа он упал и сломал тазобедренную кость, перестал вставать, получил воспаление лёгких и умер.
Константин ГРАЧЁВ
Использован фактический материал из текста «Боец и гражданин» газеты «Огни Ангары» от 23 февраля 1982 года. Автор Валентина Братчикова
