Уже семнадцатый год подряд Денис Манюков, сотрудник
филиала Группы «Илим» в Братске, занимается поисковой работой
Вместе с единомышленниками он участвует в экспедициях по местам сражений Великой Отечественной, разыскивает останки павших в боях красноармейцев. Благодаря их усилиям ежегодно обнаруживаются и со всеми почестями предаются земле на мемориальном кладбище сотни пропавших без вести в годы войны бойцов.
Первую такую поездку, вспоминает Денис Викторович, они предприняли ещё в 2008 году. Поучаствовать в экспедиции братчанам предложили товарищи из Красноярска: пригласили в свой отряд — осмотреться, увидеть, как происходит поисковой процесс. Понять, хотят ли, готовы ли они этим заниматься.
— Выехали в Великий Новгород, Парфинский район, там в 1942-1943 годах шли ожесточённые бои, когда немецкие оккупанты пробивались в Ленинградскую область*, — рассказывает он. — Добирались на машинах, было нас из Братска человек пять — двое взрослых и ребятишки из пятьдесят четвёртого техникума. Работали тогда на Огненной высотке, на этой позиции в войну стояли сибиряки. В основном штрафники, потому именных медальонов было мало. А работа тяжёлая, углублялись на три-четыре метра. Жили на месте раскопок, в лагере. Кто в машине спал, кто в палатке.
По возвращении братчане решили организовать собственный поисковый отряд. Хотя за последующие годы его состав менялся, люди приходили и уходили, но основной костяк остаётся неизменным (в числе постоянных участников, например, коллега Дениса Манюкова по цеху Геннадий Огородников, а также Сергей Кострулёв, Александр Афанасьев).
— С того года я ни разу не пропускал вахту, — добавляет Денис Манюков.
Трудная работа
Все эти годы поиск ведут в той же области под Великим Новгородом. Местность условно поделена на квадраты, а на одном квадрате вахта может возобновляться несколько лет подряд. На следующий переходят только когда очередная экспедиция не приносит результата: это позволяет считать, что местность проверена полностью и бойцов здесь не осталось. Работает на вахте не один отряд — люди съезжаются со всей страны (но преимущественно всё-таки приезжают местные, новгородцы).
— На участке может одновременно работать более 25 отрядов. Например, за одну весеннюю вахту в прошлом году подняли 923 бойца. И из года в год их количество примерно то же. Я давно стал понимать, что данные о количестве погибших солдат не достоверны. Если в одной только Новгородской области на этих квадратах по 900 человек в год поднимают…
Главная надежда поисковика — найти не только останки, но и именной медальон. Такая находка может означать, что бойца опознают, а, возможно, и найдут его родственников. Но обнаружение медальона — и самый тревожный момент. Записки с информацией о бойце может внутри и не оказаться: писали их далеко не все. Многие верили, что если в медальон кладёшь записку, то как бы уже заранее готовишься к смерти, тем самым навлекая её на себя.
— Самая памятная находка была, наверное, в 2019 году. По карте нам показали зимние блиндажи, они стояли в ряд. Стали копать, попали на хорошо сохранившийся блиндаж с бруствером. Вход нашли, печка там стояла перед входом… И тут же у входа нашли останки солдата с медальоном, сразу опознали. Больше никого не было.
Работа из года в год становится сложнее. «Верховых» (так поисковики называют останки, находящиеся на поверхности или близко к ней) уже давно нашли. Теперь необходимо на несколько метров углубляться в весеннюю, напитавшуюся талой водой землю, отыскивая групповые безымянные захоронения или места, где располагались или вели бои части армии. Ориентироваться практически не на что, только на косвенные указания: старые военные карты и документы дают разве что направление. Но за прошедшие восемьдесят лет на местности всё изменилось, найти «ушедшую в землю» точку бывает далеко не просто. Например, Денис Викторович делится, что уже несколько лет не удаётся найти массовое захоронение в одном овраге, которое там точно должно быть.
Иногда что-то может подсказать кто-то из местных стариков. А самыми полезными оказываются указания и карты, полученные от так называемых «чёрных копателей» — нелегальных поисковиков, которых в раскопках интересуют прежде всего предметы (медали, значки, амуниция и т. д.), ценящиеся коллекционерами на чёрном рынке.
— По картам ищем примерное расположение блиндажей, окопов. Или обследуем воронки от снарядов — убитых, бывало, туда сбрасывали, даже не закапывая. Находим воронку, понемногу вычищаем, откачиваем помпой воду. Так в прошлом году подняли сразу четырёх солдат. На них было два медальона, но пустые, без записки. Но по амуниции определили, что солдаты наши, красноармейцы.
Бывает и так, что останки находят там, где всё давно копано-перекопано: пять лет ходят по одной и той же тропе, не находя ничего. Потом купили новый металлоискатель, зафиксировали звук, начали копать — поднимают двух бойцов. А случается и так, что нужное место словно подсказывает какое-то наитие.
— Бывает, всю вахту проходишь, никого не поднимешь. А за два-три дня до конца бойцы «поднимаются», показываются. Вечером идёшь на базу, почему-то обращаешь внимание: дерево лежит упавшее, корни торчат. Подойдёшь с металлоискателем: железо пошло. Находишь какие-то предметы: ножницы, часы. И тут же — солдат.
Осязаемая история
Одновременно с поисковой Денис Манюков ведёт и воспитательную работу со старшеклассниками городских школ. Для него это имеет большое значение: сам в прошлом участник боевых действий в Чечне, сегодня он стремится помочь мальчишкам и девчонкам понять об этой жизни и их месте в ней нечто важное. Научить о понятиях «память», «долг», «ответственность», чему-то такому, чему не сможет научить школа. Да и вообще, как говорит он сам: «Воспитать из них нормальных взрослых».
И поисковые экспедиции, в которые он берёт группы школьников, играют в этом важную роль. С первой же находкой — поднятой лопатой из грязи горстью проржавевших патронов, ложкой с неровно нацарапанным именем — для ребят, которые о Великой Отечественной слышали только на уроках истории или видели её в кино, она внезапно становится овеществлённой. А те далёкие события — осязаемыми. Вот прямо здесь, на этом месте, когда-то давно сотрясалась от разрывов земля. Стояла морозная январская ночь, а замёрзший и оглушённый солдат, вероятно, немногим старше их самих сейчас, принимал свой последний бой…
— Ребята меняются на глазах. Это восьмой класс, 14 лет. Сначала ещё не понимают ничего — думают, едут отдыхать. А там строгий распорядок: дневальство, ночные дежурства. Пищу самостоятельно нужно готовить, убираться в палатке и на территории лагеря. Пробежки по утрам. Днём пешком преодолевать по восемь километров, до места раскопок и обратно. Трудно им, поначалу до слёз доходит. И копать тяжело, одни лопатами землю отбрасывают, другие перебирают руками. Но это — пока где-то что-то не зацепится, пока что-то не попадётся: пуговка, пряжка. Тогда моментально появляется интерес, копать начинают, как трактор. Объясняешь —надо аккуратно, внимательно,чтобы не пропустить медальон, звёздочки, кубики, – чтобы звание солдата определить. И вот, когда поднимаем из земли кости бойца, тогда в их голове что-то переключается, откладывается. Что вот это человек, который воевал за нас, благодаря которому мы живём… А по приезде домой уже через месяц родители мне звонят: «Денис Викторович, что вы с ними сделали? Они совсем изменились!» Кто начал заниматься спортом, кто дома начинает за порядком следить, серьёзные.
Естественно, дети начинают интересоваться историей: что здесь происходило, как. Взрослым приходится соответствовать — что-то читать, изучать, чтобы суметь ответить на вопросы. И это тоже часть воспитательной работы. В Братске, к слову, поисковики даже создали на базе ДОСААФ музей, в котором собрали различные находки с раскопок, приводят сюда на экскурсии школьников.
— С бывшими учениками мы, конечно, продолжаем общаться годы спустя. Кто-то поступил в военные училища. Кто-то даже сам уже воевал — к примеру, Дмитрий Зезегов, из 42-й школы. У него отец ветеран войны в Афганистане, а он сам участвовал в СВО, офицер. Был ранен, вернулся. Мне кажется, что эта наша работа… Это, с одной стороны, стопроцентное воспитание в детях патриотизма. С другой стороны, и для нас самих, для взрослых, это уже ничем не заменить. Выезжаем каждый апрель, но уже с февраля начинаю ждать поездки. Готовимся, собираемся и сгораем от нетерпения.
Дань памяти
Понятно, что деятельность эта требует от участников больших расходов. Покупка билетов, приобретение снаряжения — палаток, лопат, металлоискателей, помп для откачивания воды из воронок. Еда на месяц на весь отряд. Поисковая работа, начинавшаяся когда-то в России на голом энтузиазме, сегодня… практически на тех же энтузиастах и держится. При этом не все желающие могут себе позволить выезжать в экспедиции каждый год хотя бы на одну вахту (а они бывают весенними и осенними). Кто-то из старых знакомых уже совсем сошёл с дистанции: давно не видно черемховцев, иркутян. Перестали приезжать красноярцы, когда-то вовлёкшие братчан в поисковую работу. Да и вообще, в весенние вахты они сейчас — едва ли не единственные из этой части Сибири.
Денис Викторович говорит, что продолжать работу им помогает поддержка от разных людей. Какие-то расходы берут на себя родители, где-то подключаются знакомые бизнесмены. «Илим» тоже помогает. Хотя обратился за поддержкой Денис Манюков не сразу — первые годы ещё пытались с товарищами по группе всё тянуть сами. Потом стало тяжелее, года два или три даже ездили сами, без детей, чтобы как-то уложиться в свой скромный бюджет.
— Потом подумал: а что, если обратиться к Александру Позднякову? (в 2014-2015 гг. возглавлял филиал в Братске, сегодня — старший вице-президент по операционной деятельности Группы «Илим» – прим. авт.) Он сам афганец, выслушает. Обратился. А он сразу поддержал, оказал помощь. И с тех пор «Илим» нас поддерживает всегда.
В год восьмидесятилетия Победы братский отряд запланировал большую экспедицию. 18 апреля в неё отправились 13 человек, из которых четверо взрослых, остальные дети: шесть парней и две девушки — кадеты из 42-й школы, и одна девушка, учащаяся первой гимназии. Для большинства детей это, к слову, вторая поездка — в первой экспедиции они побывали в 2023 году, восьмиклассниками. Поездка продлится месяц, так что 80-й День Победы они встретят под Великим Новгородом. Вместе с другими поисковиками, из года в год делом отдающими свою дань памяти и уважения тем, кто погиб в той войне.
Михаил Горбунов
Фото с раскопок предоставлено
Денисом Манюковым
