Наверное, никому не надо объяснять, почему в номере перед Днём Победы мы публикуем интервью с участником СВО. Доброволец Алексей Димитриев (позывной «Лис») вернулся из зоны проведения СВО в прошлом году с серьёзным ранением. 23 февраля на сцене ТКЦ «Братск-АРТ» ему вручили Орден Мужества. Будучи человеком скромным, он всё же согласился рассказать о том, что видел, нашим читателям.
– Сегодня мой второй день рождения, – говорит Алексей. – 29 апреля прошлого года я очнулся в реанимации госпиталя в Севастополе после ранения, которое получил 27 апреля. Потом лежал в московском госпитале.
Алексей Димитриев родился в Братском районе в посёлке Харанжино, там же окончил школу в 1999 году. Потом учился в Братске. Охотник и рыбак с детства.
27 апреля 2022 года первая пуля вошла через лобовое стекло УАЗа, пробила магазин автомата на груди Алексея, чикнула об гранату в разгрузке, вошла в бронежилет и там застряла. Следующая пуля насквозь пробила ногу, последовавшая за ней перебила кость и нервы.
– Днём в тот же день, ещё до ранения, был бой. Вышли из него удачно, без «двухсотых». Я поспал часа три-четыре. Александровка была наша, но ДРГ (диверсионно-разведывательные группы) там бродили. Нужно было по медицине что-то забрать, съездить на УАЗе. Расстояние – шесть километров. И так вышло, что мы встретились с ДРГ противника.
Алексей показывает на телефоне видео – несколько бойцов идут по дороге, шутят, смеются, матерятся. Кто-то, кстати, одёргивает: «Не материтесь!» Включается рация: «За вами «коробочка» в семистах метрах!» Видео обрывается.
– Сейчас мы побежим, – комментирует Алексей. – Там за нами две «бэхи» шли. Мы до «Урала» добежали, «бэха» выстрелила, нашу машину осколками посекло, но не задело. Мы только тронулись, и в то место, где стояли, – прилёт второго снаряда.
О том, как уходил в зону СВО
– Я ещё до того, как записаться добровольцем, говорил в кругу семьи, что опасаюсь за своих сыновей. Их у меня двое. Один призывного возраста. Я считаю, что не надо молодым воевать. Им надо учиться, заводить семью и воспитывать детей. Воевать должны люди, которые уже создали какую-то основу в жизни, – говорит Алексей Димитриев. – И я решил пойти, чтобы ни мои дети, ни ваши дети на эту войну не попали, не успели. Вот такая у меня была простая мотивация. И, лёжа в госпитале, насмотревшись там на пацанов, я понял, что прав в этой мысли – воевать должны люди взрослые, пожившие.
Чтобы поберечь нервы жены, Алексей в военкомате попросил поставить печать на бумаге, на работе – напечатать на ней три-четыре любые фамилии вместе со своей с текстом что-то типа «призвать на краткосрочные военные сборы» и поставить ещё печать. Эта легенда позволила постепенно собрать, докупить, достать вещи, которые пригодились в окопах. Из дома ушёл как будто на неделю-две. Ушел в составе первых четырёх добровольцев из Иркутской области с начала СВО. Об этом знали только двое близких друзей.
– Когда грузились в самолёт, позвонила мать. Спрашивает, как дела. Я говорю, всё хорошо, вот в наряде по кухне, картошку чищу. А в Ростове, когда сказали, что через несколько часов телефонная связь будет запрещена, я жене позвонил. Сказал, так, мол, и так, я на СВО. Она заплакала, бросила трубку. Потом созвонились. Проговорили час.
С женой Алексей договорился созваниваться один раз в десять дней. Если получится, то раньше, но раз в десять дней – такое правило, хотя бы два слова – «я жив», и этого достаточно. Многие уже знают, но всё равно надо пояснить, что звонить из зоны СВО нельзя по соображениям безопасности – российская сим-карта находит украинскую сеть, соответственно, и сеть находит точные координаты сим-карты. Вместе с сетью эти же координаты находят и орудия ВСУ. Беспрепятственно пользуются сотовой связью только подразделения ДНР и ЛНР – у них украинские сим-карты.
После ранения Алексей не звонил родным 16 дней.
– Позвонил 27 апреля, сказал только: «Я живой». Жена в это время урок вела. Сорвал детям занятия, получается. Урок отменили – жена ревела, не могла говорить.
Потом в госпиталь звонили боевые товарищи. Звонил командир батальона, сказал, что Алексея по настоянию бойцов представили к «Мужику», так метко в войсках прозвали Орден Мужества.
Награду Алексею Димитриеву дали за бой, где его подразделение попало под плотный и продолжительный огонь противника. Командира взвода контузило, и он не мог командовать. Алексей взял командование на себя. Действуя грамотно и хладнокровно, уничтожая противника, смог вывести бойцов из боя.
Запахи и звуки
– Достаточно быстро начинаешь различать вылеты артиллерии и их направление, калибры и типы оружия – миномётов, «Градов», пулемётов, автоматов – по звукам. От этого умения слышать и понимать, что ты слышишь, иногда зависит твоя жизнь. Звуки вылетов и прилётов почти постоянные, под них потом можно даже уснуть от усталости. Тревожно становится, когда наступает тишина. Особенно если с двух сторон тихо, особенно если ночью. Пахнет, соответственно, гарью и порохом.
Главное отличие
СВО, конечно же, отличается от всех других боевых действий, что были до этого. Количество камер видеонаблюдения на квадратный километр растёт постоянно.
– Я на одном украинском ресурсе вдруг увидел съёмки, как они долбят артиллерией по русским. Присмотрелся… Да это же наши позиции! Я себе даже это видео сохранил. Сейчас найду на телефоне.
Алексей показывает видео, снятое украинским коптером.
– Вот, смотри – это наша техника. Синяя «Газелька» – она продукты привозила, этот «Урал» раненых отвозил, а вот тут окопы, а это мой блиндаж, – показывает Алексей на экране. – Целый час они нас обстреливали.
Болеют ли на передовой?
– Мы заехали, получается, в начале апреля – снег, сырость, дождь. Снег с дождём. Костры жечь нельзя. Хорошо, если днём солнышко, можно просушиться. Почти все болели. Разумеется, лечились. Антибиотики принимали, но ходить и бегать, тем более с воспалением лёгких, сложно – дыхания нет. Быт постепенно налаживали. С едой проблем не было. Полевая кухня работала в стороне. Обед и ужин были всегда. Но если в бой идёшь, то на голодный желудок. Лучше всего воды с сахаром попить и во фляжку взять. Перед боем лучше, чтобы желудок был пустой. Если пуля попадёт в пустой желудок, может пройти навылет и не сильно наворотит внутри. Если затишье – всегда с собой пара банок тушенки: быстренько поели, подкрепились.
Махнём не глядя
Как говорят историки, в 1942 году во время Сталинградской битвы в солдатской среде зародилась традиция – «махнём не глядя». Бойцы менялись содержимым карманов независимо от того, что в них находилось. Так можно было обменять огрызок яблока, например, на трофейный «Вальтер», и наоборот. Это была такая азартная «лотерея», которая немного скрашивала тяготы войны.
– Да и у нас было примерно такое же. Менялись на память всем, что было. Часы на бинокль, нож на часы… У меня всё осталось там. Сотовыми пользоваться нельзя, на мою роту у меня у одного был фотоаппарат такой плоский – «мыльница». Видео боя снимал иногда, фотографировались с ребятами. Его потом осколком разбило и даже краешек флешки оторвало, но всё равно что-то удалось с неё скачать.
О противнике
– Не надо думать, что против нас воюют какие-то селяне-недотёпы. Недооценка противника может стоить дорого. Профессионализм и ожесточение украинской армии достаточно высоки. Мы не с дураками воюем. Против нас – серьёзный противник, и нам победы даются очень непросто. Главное – надо творчески подходить к выполнению боевой задачи.
О пленных
– Брали в плен украинцев, брали в плен англичан, брали в плен поляков, и это ещё год назад было. Я скажу, что последнее дело – вымещать на пленных какую-то ожесточённость. Всё, человек бросил оружие, он беззащитен. Если ты такой смелый, чтобы воевать с безоружным, ну, грош тебе цена тогда. Собственно, ни разу я не видел, чтобы кто-то из наших издевался над пленными. Один из моего подразделения попал в плен. В бою его контузило сильно, отбросило в кусты. Он очухался и буквально лево и право перепутал, пошёл в украинскую сторону. Долго шел, вышел на артбатарею, смотрит, а шевроны украинские. Побыл в плену, по обмену вернулся. Живой, слава богу. Шесть месяцев пробыл там. Четверо детей у него. Другой себя гранатой подорвал, был в сознании, в плен не дался.
О правилах
Никаких правил, никакого благородства – не стрелять по полевой кухне, медицинским автомобилям, давать забрать с поля убитых и раненых – со стороны противника нет. Не надо питать надежды на этот счет.
– Я не встречал, во всяком случае. Один раз хотели забрать наших погибших ребят, но не смогли – украинцы не дали. Хотя и связывались с ними, и с белым флагом выходили, чтобы нас пустили… Не пустили.
О вооружении
– Иностранного стрелкового оружия я не встречал. Из раритетов – один раз на бывшей украинской позиции видели пулемёт «Максим». Посмотрели и оставили там, где нашли, он был разбитый, раскуроченный ударом нашей артиллерии. А вот «Джавелины» и «Энлавы» (шведско-британский противотанковый комплекс) в качестве трофеев брали много.
О малодушии
За всё время разговора на эту тему Алексей ни разу не сказал слово «трусость», поскольку прекрасно понимает, что каждый человек по-своему переживает страх. Многим побороть его иногда сложно чисто физиологически, а во время боевых действий страшно всем. Случаи малодушия среди бойцов были, но судить этих людей не нам с вами со своих кресел и диванов, а тем, кто в это время был рядом с ними. Алексей никого не осуждает. «Люди разные, – говорит он. – Были люди, которые испугались в первом бою, прошли через очень серьёзные испытания и сейчас воюют геройски».
– Кто-то цепенеет от страха, кто-то, наоборот, начинает совершать массу бесполезных движений, кто-то теряет при этом чувство самосохранения, кто-то, наоборот, включает спокойствие, и все чувства обостряются в разы. Ко мне подошел как-то боец и говорит: «Знаешь, «Лис», мне очень страшно. Я боюсь». Молодец, честно признался. Я говорю: «Просто будь рядом со мной, не высовывайся. Снаряжай магазины, носи патроны – это тоже важная работа». Чтобы остаться в трезвом уме, надо просто понять и принять для себя простую мысль – тебя могут убить или серьёзно ранить в любую секунду – прямо сейчас, через день, через неделю или спустя месяцы, или никогда. Но эта угроза постоянна, и с ней надо жить, о ней надо помнить на фоне, но нельзя давать ей захватить твою голову и подчинить тебя. Признаюсь, для меня, например, важно было, чтобы, если пуля попала, то в голову или в сердце, чтоб насмерть, чтоб не мучиться. И боялся я не смерти, а того, что мне оторвёт ноги или руки. Наверное, это самое страшное на войне, и ещё в плен попасть. Это сдерживало худшие мысли. Однажды в запале боя смотрю – руки у меня по локоть нет, а её, оказывается, просто землёй засыпало. На секунду холодом обдало.
О Боге
– Бог на передовой есть всегда, и очень часто он единственная и прочная опора. У нас в блиндаже висела икона. В Ростове перед отправкой батюшка раздал нам нательные кресты. Я иногда в сложные моменты крест из-за пазухи вынимал, закладывал его в губы, сжимал и стрелял из своего пулемёта. Бог там как присутствует? Однажды во время боя я справа от себя, не знаю, наверное, в сантиметре от уха услышал свист пули и движение воздуха от неё почувствовал глазом. Понял, что попал на прицел к снайперу, и тут же пуля чиркает по каске слева. В другой раз я только из кабины УАЗа выпрыгнул – прилёт снаряда, и осколок сиденье прошил, где я сидел. И это не какой-то удивительный и уникальный случай, который был только со мной. Думаю, у каждого бойца таких историй много. То есть, как я говорил, в любую секунду может случиться всё что угодно. Но не случается. В такие моменты мысленно: «Спасибо тебе, Господи, значит, я ещё для чего-то здесь нужен».
О мирной жизни
– Знакомые и друзья отнеслись по разному: кто-то поддержал, кто-то относится нейтрально, есть люди, с которыми было шапочное знакомство, и они звонят: «Лёша, хочу пожать тебе руку». Те, у кого мобилизовали родных и близких, вот они сейчас всё понимают. В Москве, когда лежал в госпитале, там почему-то рядом постоянно гремели праздничные салюты. Очень похоже на прилёты. Долго пришлось привыкать к таким звукам. Ещё однополчане тут скинули видео, как зарубежные журналисты берут интервью у мирного населения посёлка, который мы занимали, и местные рассказывают, как российские войска там якобы зверствовали. Неприятно слышать ложь. На той неделе проводил на СВО двух товарищей. Сам думаю, как поехать «за ленточку» снова. Хоть я и хромаю сильно, но, наверное, могу пригодиться, да пусть даже снаряжением заниматься – тоже важная работа.
Кирилл БАКУРКИН
Фото Алексея Димитриева
