Дом на улице Гагарина
Татьяна Иосифовна Копылович (девичья фамилия Пашкевич) – уроженка старинного села Тэмь. Она выросла в большой дружной семье в окружении многочисленных братьев и сестер.
– Корни нашей семьи в Беларуси. Оттуда приехали предки. Нас у родителей было десять детей. Два брата умерли в молодом возрасте – один не вернулся из армии, а второй умер от тифа. Сейчас я осталась одна, а когда-то мы жили большим семейством. Двери в доме никогда не закрывались, весело было, соседи друг к другу ходили. Много воспоминаний и о кухне. После войны она бедная была. Но наш отец был охотник, рыбак. Помню, как однажды отец выловил щуку под два метра, положили ее на скамейку, она даже мхом была поросшая. Тайменя было много, налима. Вечером ребята пойдут с бродником – мелкой самовязанной сетью и ведро рыбы принесут. Рыжики собирали, ягоду, солили капусту, – вспоминает Татьяна Копылович быт старой Тэми.
Неукоснительно соблюдали в семье традиции взаимопомощи. Старались помочь тем, у кого в войну погибли отцы.
– Дед всех обувал, из кожи сохатого шил чирки. Посреди избы стояла кожемялка, дед кожу выделает, а потом ребятишки на ней крутятся-катаются. Голодать тоже не давали, мяса и рыбы было навалом. Но вот почему-то котлет, пельменей не делали. Наверное, потому что мясорубок не было. Готовили в русской печи. Вся деревня ела.
Татьяна Иосифовна хорошо помнит, как начали строить Братскую ГЭС, а потом начался процесс переезда на новое место. К этому моменту ей исполнилось уже 16 лет.
О том, что вскоре всей деревне предстоит сняться с привычного места, люди узнали от членов созданной для переезда комиссии. Специалисты отмеряли места под будущие участки, ставили колышки, рассчитывая, что и где будет стоять. Кроме этого, определяли сумму выплат при переселении. Первую часть средств, говорит Татьяна Иосифовна, выдавали на переезд, а вторую – после полной зачистки старого места жительства. Жители старой Тэми переезжали в Тулун, село Тангуй, выбирая населенные пункты поближе к родне. Семья Пашкевич решила адреса не менять и обосновалась в новой Тэми.
Их дом в новую Тэмь перевозили одним из первых. Помогать перебираться на новое место собрались родственники.
– Приехали братья отца, стайку перевезли, чтобы было где жить, а потом и сам дом перекатали. Сестра была комбайнером, ей дали машину для переезда. В 1957 году мы уже перебрались в новую Тэмь. Вначале стояли только четыре дома: наш, соседский и еще двух женщин, чьи мужья на фронте погибли. Да еще водокачка была. А больше и не было ничего, – говорит Татьяна Копылович.
Чуть позже в новую Тэмь стали съезжаться другие жители старого села, ехали семьи из других деревенек, также попавших под затопление. Появилась новая школа-семилетка, улицам были даны названия. Одной из первых имя получила улица Гагарина. На ней до сих пор стоит дом Татьяны Копылович. Сколько ему лет, доподлинно неизвестно. Родители Татьяны Иосифовны купили его в 1933 году. Скорее всего, крепкий дом уже отметил столетие.
– После переезда сначала я избу конопатила, а когда дом в порядок привели, уехала учиться. Получила профессию продавца в Тулуне и вернулась на малую родину. В 1960 году дочь родилась, – говорит Татьяна Иосифовна.
Тэмь всегда жила сельским хозяйством. После
строительства Братской ГЭС в новой Тэми организовали откормочный
совхоз. Были времена, когда на ферме было 5 тысяч коров. Вот и Татьяна
Копылович не стала мудрить с выбором профессии, а пошла работать на ферму. С
1965-го по 1994 год трудилась дояркой, у неё множество наград, она почетный
животновод Братского района. Занималась Татьяна Иосифовна и общественной
работой. Была членом женсовета, депутатом сельсовета.
– Старая Тэмь была красивой, а тут грязь, пройти невозможно. Нас ведь на пашню переселили. Когда стала заниматься общественной работой, стала добиваться, чтобы дорогу сделали. Дали добро, но сказали, чтобы трактора работали в нерабочее время, по вечерам. И никто не возражал, все работали, ведь дорога нужна была, – рассказывает Татьяна Иосифовна.
Сейчас Татьяну Иосифовну пугает неспособность современных людей позаботиться о себе.
– До переселения быт был совсем другим. Было много комаров, все умели накомарники из конского волоса вязать. Сеяли лен, ткали. Не только девчонки, ребята могли что угодно сшить. Носки, рукавицы на фронт вязали. Не было пуль, их делали из алюминия. Охотились, ставили сети, рыбачили. А сейчас случись что – и все вымрут, потому что руками делать никто ничего не умеет… – говорит Татьяна Иосифовна.
Татьяна Шабалина Фото Ольги Хиндановой
Александра Осинцева: «Всё меньше остаётся людей, которые помнят о старом Шаманово»
Сразу несколько человек представляют старинное село Шаманово в мультимедийном историко-просветительском проекте «Лица затопленных деревень». Село это – одно из самых старинных на берегах старой Ангары. Есть сведения, что оно старше Иркутска. Первые летописные упоминания о нем относятся к 1723 году, а основано оно, как полагают, в период 1652-1656 годов. Село располагалось на левом берегу Оки. От Шаманово до Ангары было больше 60 километров, тем не менее в конце 50-х годов большая вода пришла и сюда.
Одна из его бывших жительниц – Александра Григорьевна Осинцева (до замужества Тельнова). Она рассказала, что Шаманово было большим селом, длиной около двух километров. В селе были улицы Ленина, Набережная и 1 Мая, которую Александра Григорьевна называет еще «Наземной». В Шаманово, вспоминает она, жило примерно 2500 человек, а может, и немного больше.
Александра Осинцева рассказывает, что в Шаманово было сразу два колхоза. Один назывался «Труженик», другой – «Коммунар». Мало у кого из героев проекта «Лица затопленных деревень» связаны с колхозами позитивные воспоминания. Александра Григорьевна – не исключение. Во время войны, говорит она, в колхозах мужчин вообще не осталось. Все работы, даже самые тяжелые, выполняли женщины.
– Я тогда ещё совсем маленькой была. Помню, что бригады далеко от Шаманово стояли. Каждый день не наездишься, да и не на чем было ездить. Поэтому мама и другие женщины вместе с детьми выезжали на заимки, как тогда говорили – на житье. Там домики были с русскими печками. Туда же своих коров пригоняли. Наши мамы все лето работали, а мы, ребятишки, бегали, играли на житье до самой школы.
Уже перед затоплением, в период укрупнения хозяйств, колхозы объединили в один. За ним оставили название «Коммунар». В военные годы отец Александры Григорьевны был призван в армию. Маленькая Саша вместе с мамой жила в семье Тельновых, родителей её отца.
– Жили мы в одном доме, но нашу половинку отделяла заборка. Наша часть дома была совсем маленькой, а у бабушки Дуни и дедушки Алексея – большая. Дедушка Алексей постоянно охотился и рыбачил, так что рыба у нас в доме всегда была. Бывало, он с утра поедет, рыбы наловит. Баба Дуня её почистит, на огромную сковороду сложит и в русскую печь в загнетку поставит. У них была большая семья, но про меня никогда не забывали, всегда звали, когда что-то готовили.
По обе стороны дома располагалось два больших огорода, на речку вел хороший «своз», на горке банька стояла. Александра Григорьевна до сих пор помнит, как выглядела дедовская усадьба.
Сразу после войны отец вернулся из армии, но это стало радостью лишь на короткое время. Родители разошлись, Саша с мамой переехали. На тот момент у Александры уже появились младшие брат и сестра. «Жили на Набережной улице, а стали – на Ленина. Купили себе там маленький домик».
В 1953 году Александра Григорьевна окончила школу и уехала в Тулун учиться на агронома. Через два года по распределению её направили работать в МТС колхоза «Коммунар», обратно в Шаманово, где она и встретила свою судьбу – Георгия, парня из Иркутска. В 1957 году Александра Григорьевна вышла замуж, а через год родился сын Сергей.
Как происходило затопление Шаманово, Александра Осинцева знает только со слов родственников. Когда село стали расселять, первым делом закрыли местный клуб, где директором работал её молодой муж. Решением отдела культуры его перевели в клуб села Наратай. «Я поехала за ним вместе с нашим сыном, – рассказывает Александра Григорьевна, – и когда из Шаманово начали всех переселять, нас тут почти не было».
Ее мама и дедушка со стороны матери – дед Антон, потерявший к тому времени свою «половинку», переехали в Кумейку. «Они нанимали людей, чтобы те помогли с перевозкой, но эти люди пили, работали плохо. Многие из Шаманово переселились в Ключи-Булак, кто-то в Калтук. Так и разъехалось наше село – кто куда, лишь в памяти осталось».
Александра Григорьевна оказалась в Калтуке не сразу после затопления. Сначала жили в Харике Куйтунского района, где ее муж решил выучиться на строителя. Пока Георгий грыз гранит строительной науки, Александра работала продавцом. «Муж у меня был отличником, ему предлагали остаться в Харике, преподавать, но он отказался, хотел работать».
А тут еще пришло письмо из Калтука.
– Председателем сельсовета тогда работал Василий Васильевич Перетолчин, – вспоминает Александра Григорьевна, – и он попросил Виктора Ивановича Зяблова, нашего хорошего друга, написать нам письмо. Мол, нужен хороший клубный работник, возвращайся. Зяблов написал, а Василий Васильевич приписку сделал: «Гоша, обязательно приезжай к нам в Калтук». Муж и говорит: «Чего делать-то? Надо ехать, раз они зовут». И вот в 1964 году мы переехали сюда. Здесь у меня родилась дочка Лариса. Георгий работал в клубе, я устроилась агрономом на сортоучасток.
Так и живет Александра Григорьевна в Калтуке. Муж ушел в мир иной, несколько лет назад ушёл и младший брат. Сестра Раиса живет в Иркутске. Все меньше остается в Калтуке людей, говорит Александра Григорьевна, кто помнит о старом Шаманово. Сейчас место, где располагалось село, находится на дне Братского моря, примерно в 10 километрах от Калтука.
Евгений Лазарев Фото Ольги Хиндановой
Черный пруд, ледяная вода
Анатолий Филиппов рассказал о жизни села Громы
Анатолий Иванович Филиппов – житель села Куватка Братского района. Он родился в Заярске, а его детство прошло в селе Громы. О подробностях жизни этого села, основанного, как утверждают краеведы, еще в середине 17-го века, он рассказал организаторам проекта «Лица затопленных деревень».
Село Громы, рассказывает Анатолий Филиппов, стояло на берегу Ангары. Его разделяла на две части речка Громка. Вода в ней была ледяная вне зависимости от времени года. Судя по всему, Громку формировали подземные источники, но чисто визуально вытекала она из пруда. «Он был таким черным, – вспоминает Анатолий Иванович, – что нас, детей, постоянно этим прудом пугали».
Село, утверждает Анатолий Иванович, было большим. Одна его часть, на левом берегу Громки, называлась Култуком, другая часть села, на правом берегу, – Заречной.
В Громах занимались животноводством. Напротив села, через Ангару, находился большой остров. Он назывался Жилым – такое вот немного странное название. Там летом пасли скот. В хозяйстве, вспоминает Анатолий Иванович, было много коней. Они долгое время оставались у местного населения основным видом транспорта. Альтернативы не было. «В последние годы перед затоплением у нас в хозяйстве были ГАЗ-51 и ЗИС-5 – вот и вся техника».
Дом Филипповых стоял на пригорке. Это была старая купеческая изба, состоящая из двух частей, объединенных одними сенями. В одной части был магазин, в другой жили Филипповы. В семье было шесть человек – родители, брат, две сестры, ну и сам Анатолий. Как он вспоминает, дом называли «богданским» – возможно, по фамилии того самого купца.
До революции в селе была церковь святых Петра и Павла. В 30-х годах храм закрыли, а в здании обустроили сельский клуб. Анатолий Иванович помнит, как там крутили кино. Детей в клуб не пускали, хотя фильмы там показывали вполне пристойные. Мальчишки решили проблему просто: нашли лаз, который вел в помещение, располагавшееся точно за экраном. Получается, что кино смотрели как бы с обратной стороны, но, тем не менее, все было отлично видно.
Зимой катались по замерзшей Ангаре. Забереги были большие, места для катания много, только вот коньков не было. У Анатолия в друзьях было два леспромхозовских паренька – Сергей и Валера. Они были из Тулы, их отец профессионально занимался фотографией, и как они оказались в Громах, Анатолий Иванович даже предположить не может. У братьев были коньки-дутики – вещь в этих краях редкая и почти недостижимая. Братья давали Анатолию покататься на дутиках. Это было по-настоящему круто. «Я один из немногих ребят нашего села, кто на таких коньках катался», – говорит Анатолий Филиппов.
Санки тоже были в дефиците. «Санки делали сами. На реке льдину вырежешь, подколешь её, обработаешь – у кого как получится. Сверху отверстие выдолбишь, верёвку в нем заморозишь – и таскаешь эту льдину. Наш дом на бугре стоял, от него шел спуск к мосту, и вот мы по этому спуску на льдинах катались».
На праздники мальчишки воровали у взрослых сани. Настоящие, большие сани с оглоблями. Садились на эти сани вдесятером или даже больше и катились всё по тому же спуску – от «богданского» дома до моста. На берегу стояла баня, рядом – мост. Анатолий Иванович вспоминает, что между этими объектами было метров 5-6, не больше. Надо было попасть санями в этот промежуток. Задача непростая, поскольку сани летели с горы, будучи совершенно неуправляемыми. «Если мы попадали в угол бани, то от саней мало чего оставалось», – говорит Анатолий Филиппов. Сколько саней было поломано таким образом и какова судьба пассажиров этих саней, наш герой так и не рассказал.
Историю с переездом на новое место в связи затоплением Громов Анатолий Иванович помнит плохо.
– Это было перед тем, как я пошел в шестой класс. Был июль, ярко светило солнце. Мы поднимались по трапу на баржу. С нами переезжало ещё несколько семей. Каждая организовала на барже свой кружочек, и так ехали. Мы бегали по барже, родители на нас ругались.
Вещей, вспоминает, Анатолий Филиппов, родители взяли с собой совсем немного: какая-то одежда, половики, металлическая печка, которую, видимо, сварили в леспромхозе.
Старый дом не перевозили. Видимо, полагает Анатолий Иванович, его сожгли перед затоплением. Филипповы переехали в Куватку, где им предоставили новый дом. Впрочем, новым он был только на словах. Изба, видимо, была перевезена из какой-то деревни. Бревна были старыми, гнилыми.
На новом месте, тем не менее, Филипповы обустроились быстро. Глава семейства работал скотником. Мама сначала водилась с младшими ребятишками, потом устроилась телятницей. Получала, как утверждает Анатолий Иванович, просто огромные по тем временам деньги – 300-400 рублей в месяц.
Сам Анатолий надолго уезжал из Куватки только два раза: окончить десятилетку и отслужить в армии. Вернувшись со службы, он 30 лет проработал в Куватке инженером-энергетиком. Сейчас на заслуженном отдыхе, занимается творчеством. Его усадьба – одна из самых красивых и ухоженных в Куватке.
Евгений Лазарев
Фото Ольги Хиндановой
