ИНИЦИАТИВА СБОКУ 

ОТ РЕДАКЦИИ. За прошедшие десятилетия, начиная с середины пятидесятых годов прошлого века, в советских книгах, газетах и журналах было напечатано огромное количество статей, в которых строительство Братской ГЭС, промышленных предприятий Братска и самого города преподносилось только в превосходных степенях. Литераторы один за другим пели песни в честь гигантов индустрии. Ругать и критиковать великую стройку в те годы творческим людям не полагалось. Потому что Братская ГЭС была национальной идеей советской страны, стремящейся к коммунизму. И только изредка на издательских просторах попадались критические статьи. В том числе, находил недостатки в советской экономике и известный публицист, журналист газеты «Известия» Анатолий Аграновский. Сегодня, наверное, немногие братчане знакомы с его острыми очерками. Именно поэтому мы предлагаем вам, дорогие читатели газеты «Знамя», забытый материал Аграновского о Братске «Инициатива сбоку», а заодно и приглашаем обсудить «вчера и сегодня» нашего города. Пишите нам письма в рубрику «Письма наших читателей».

Анатолий

АГРАНОВСКИЙ

Газета «Известия», 1966 год

Печатается в сокращении

Двое ходоков с Кубани побывали нынче в городе Братске. Они имели при себе разные бумаги с печатями, сам райком благословил затею, но все равно они были ходоки… За семь тысяч километров эти двое отправились без приказа, сами и не по своей нужде, а для общества. Это не была инициатива снизу, потому что кубанские казаки ни с какой стороны Братску не подчинены. Это не была и инициатива сверху, потому что Москву до поры миновали они. Это была, скорей всего, инициатива сбоку.

Нужда в лесе погнала их в Сибирь.

Лес был в Братском море. Надо вам знать, что, когда затоплялось оно, часть деревьев не успели свалить, а часть спиленных не управились вывезти. Теперь этот лес ходит по волнам, и сколько его там, строевого и делового, никто не знает толком. Говорят, около миллиона кубометров. Сама природа продолжает заготовки: в мороз схватывает льдом кроны забытых на дне деревьев, а по весне, когда прибывает вода, вырывает их с корнем.

Стоя у знаменитой плотины, кубанцы дивились могучим соснам и кедрам, плывущим без всякого смысла, и не понять им было, жителям степного края, как это можно бросить дерево. И, конечно, они надеялись по своей простоте, что им разрешат взять этот лес, чтобы зря не пропадало добро.

Дирекция Братской ГЭС не возражала отдать. Пользы от хлыстов и бревен, сказали ходокам, — один вред. Лезут на плотину, топляк оседает внизу, приходится чистить, водолазов посылать — бедствие! Но только ГЭС лесу не хозяин. Нашли хозяина — комбинат «Братсклес». Заместитель директора товарищ Войтов на словах сказал, что он тоже не возражает. Сколько им нужно — сто тысяч кубометров? Он бы лично хоть сейчас отдал. Тем более, не век древесине быть на плаву. Сосне года два, лиственнице — год, а после они устанут плавать и уйдут на дно, чтобы сгнить там на погибель рыбе. Но поскольку лес казенный, поскольку у него и цена есть — 7 рублей за кубометр, то дело это не простое. Вопрос упирается в деньги.

— Мы заплатим, — сказали ходоки.

— То-то и беда! —возразил по-умному Войтов. — Если бы вы выловили укромкой, а мы не знали,— пожалуйста. А вы деньги внесете, да целых семьсот тысяч, так ведь?

— Ну да.

— А как я их проведу? Раз сумма оприходована, значит, лес попадает в наш план, а раз он плановый, то и распределять его положено по фондам — не вам, а у кого наряды есть. Это ж подсудное дело!

И как ни бились ходоки, он стоял на своем. Им повезло застать в Братске вышестоящего товарища Колесова из «Иркутсклеспрома» и еще более вышестоящего товарища Белых из управления по сплаву Министерства лесной, целлюлозно-бумажной и деревообрабатывающей промышленности СССР, однако и те на месте ничего не решили. Велели написать заявление, и ходоки написали, оставили для будущих мудрых резолюций, а сами дальше пошли: деревьев в Сибири, слава богу, хватает. От одного сведущего человека они узнали, что уже пробита трасса Братск — Усть-
Илим. А это не только новая дорога, не только новая линия электропередачи, это еще и просеки в тайге шириною в триста метров и длиною больше двухсот километров. Это опять-таки лес — сотни тысяч кубометров леса.

Товарищ Янин, заместитель начальника «Братскгэсстроя», подтвердил, что да, лес имеется, свален, раскряжеван, лежит по всей трассе. Сказал, что строители его не будут вывозить: не выгодно им, да и мелочь это для такой великой стройки. «Так отдайте нам! — взмолились ходоки. — Для колхозов всего нашего Усть-Лабинского района». Но товарищ Янин по-хорошему объяснил, что и в этом нет для стройки никакого смысла. Не говоря уж о том, что это будет незаконно. А главное, сейчас тут не до них. Решаются гигантские задачи в масштабе всей страны, возводится новая ГЭС, города строятся в тайге, заводы, каких не знал мир. Нельзя смотреть только со своей колокольни, надо государственно смотреть.

— Но лес-то этот сгниет, — напомнили о своем ходоки.

-Зачем же, — сказал товарищ Янин. — Мы его сожжем.

— Что?..

Я познакомился с устьлабинцами, когда они возвращались домой. Чистый случай: наши места в самолете оказались рядом… Разные они были люди. Главный инженер районной «Сельхозтехники» Николай Павлович Белов и Федор Степанович Тарасов, заместитель председателя колхоза. Инженер, большой, рассудительный, с открытым добрым лицом и серыми спокойными глазами, не то чтобы оправдывал тех, кто не дал им леса, но способен был «войти в положение», понимая, что и над ними есть начальство, что план есть план, фонды есть фонды и все такое прочее. А колхозник, среднего роста, загорелый, черный, попроще был и горяч. Этот резонов никаких не признавал.

— Что, хлеб меньше стал нужен, чем электричество? — наседал он на меня, будто я во всех их бедах виноват. — Почему нам лес не дали? Мы ж его хлебом вернем! Тому же Янину, мне такая мысль пришла, сказали бы: ты давай строй великую стройку, а лесу мы тебе не дадим. И железа не дадим, и цемента. Много бы он ГЭСов настроил? То-то и оно! Да если б все степняки, как вот мы, увидели своими глазами, что там творят с лесом, они бы сейчас закричали в голос:

— Сто-о-ойте! Что вы делаете?!

— Как же все-таки они сжигают лес? — спросил я.

— Обыкновенно, — отвечал инженер. — На законном основании.

Он принес из багажного портфель, достал из него бумаги, которыми обросли они за время своих хождений, и я прочел, потом перечел, потом переписал в свой блокнот решение Иркутского облисполкома № 263, принятое по особому ходатайству строителей: им действительно разрешили «в порядке исключения» лес на просеках сжечь. Пока они не сожгли, потому что средств на это нет. Только по фонду зарплаты, только на сжигание долготья (древесины с пороками) «Братскгэсстрой» тратит в год 250 тысяч рублей. Уничтожить добро тоже стоит денег.

— Моего лично здравого смысла, — сказал колхозник, — на это на все не хватает.

…Но должна же быть какая-то логика. Может, что-то ускользнуло от глаз ходоков, может, и впрямь они смотрят со своей колокольни, а есть какие-то сложные экономические расчеты, по которым государству выгоднее сжечь лес на дальней просеке, нежели возиться с ним… Устьлабинцы рассказали мне, что, уйдя от Янина, они, мужики хитрые, зашли к другому заму начальника «Братскгэсстроя», как раз к тому, который ведает делами экономики, и он выслушал их и тут же написал: «Не возражаю против вывозки леса и использования дороги. Г. Несмелов». Правда, этой резолюции тоже оказалось мало, но они обошли еще с пяток кабинетов, явились под конец к председателю Братского райисполкома Медведеву, и тот пообещал на ближайшем исполкоме вынести решение.

Инженер верил, что так оно и будет. Колхозник, судя по всему, не верил…

…Думал я о руководителях, с которыми столкнулись ходоки: многие из них мне тоже были знакомы. Беседовал я и с Владимиром Михайловичем Яниным, правда, совсем о другом. Впечатление от встречи осталось самое доброе. Я увидел человека делового, авторитетного, сильного. В Братск он приехал едва ли не раньше всех, еще до войны, сейчас в его руках все снабжение гигантской стройки, он ворочает сотнями миллионов рублей и счет деньгам знает. Почему же он прогнал людей, которые могли избавить его от лишних затрат, просили ненужное ему и, мало того, готовы были за это ненужное заплатить?..

Многих руководителей встретили в Братске наши ходоки, но ни одного хозяина — вот первая причина. Потому что ни один хозяин в здравом уме и твердой памяти не отказался бы от живых денег, от семисот тысяч рублей. Это я не в укор Янину, Войтову, Медведеву и другим. Не только в укор. Вопрос действительно упирается в деньги: даже получив их, они ни копейки не могли бы потратить. Ни на премии передовикам, ни на ремонт механизмов, ни на благоустройство города, ни на строительство детских яслей, которых там большая нехватка. Вот и стали вдруг деньги никому не нужны.

Вывод такой: строителям нужен сегодня настоящий хозрасчет, а не разговоры о нем. Стройкам необходимы те же экономические рычаги, какие мы вводим в промышленности. Пора уже людям, которым вверена судьба величайших гидроэлектростанций и заводов будущего, почувствовать себя хозяевами дела. Я убежден: будь у них возможность хоть часть этих денег пустить на нужды города и стройки, миссия устьлабинцев победно окончилась бы в первый же день.

Продолжение на 11 стр.

Окончание. Начало на 8 стр.

Однако расчет расчетом, выгода выгодой, а надо ведь и совесть иметь. Пусть им, братчанам, не тепло от тех семисот тысяч и не холодно, должны же они заботиться о всеобщем благе, об интересах государства. Вторая причина, как стало мне ясно, состоит в том, что затея кубанских казаков и впрямь была как бы незаконна. И потому не только прибыли не сулила сибирякам, но грозила им неприятностями. Они бы горы свернули, да и сворачивали не раз ради выполнения плана. А тут была всего-навсего инициатива. Не обязательная, не утвержденная, какая-то даже подозрительная: не сверху, не снизу—сбоку… Я вспомнил одну историю, которой был свидетелем в Братске.

Дело было так. Коллектив завода железобетонных изделий постановил провести воскресник, а заработанные деньги послать в Ташкент. Как возникла идея, я уж и не знаю. Кажется, у одного из мастеров родные жили там, много было разговоров о землетрясении, о большой беде, свалившейся на город, потом прошли собрания на стыке смен, потом общее собрание — и вот решили. Газета «Огни Ангары» дала заметку о новом почине, и тут встревожился секретарь парткома «Братскгэсстроя» и решил, поскольку почин новый, согласовать вопрос и стал дозваниваться в Иркутск, а была суббота, никого он на месте не застал — безвыходное положение. Между тем назавтра рабочие вышли на воскресник, отработали честно день, и зарплату подсчитали отдельно, по особым нарядам, чтобы всю сумму перевести жителям Ташкента…

А в понедельник он все-таки дозвонился. И ему сказали, что государство у нас не бедное, хозяйство у нас плановое, в Ташкент выезжают бригады из всех республик, так что деньги собирать с рабочих — это лишнее. …Но воскресник в Братске был уже проведен, а звонивший не рискнул об этом доложить. Он смолчал. И так же молчком, без всяких объяснений особые наряды были свалены в общую кучу, а деньги рабочим выплачены. Когда я встретился с ними, они не знали, что об этом и думать. Одни ругались, другие посмеивались, третьи сделали вывод, что, дескать, запрещено Ташкенту помогать. Сам же секретарь, который тоже, видимо, чувствовал некоторую неловкость, дал мне… такое объяснение:

— Хочу сразу оговориться: тут они не совсем пошли в унисон с требованиями. Выступили с почином, которого у них никто не просил… Прошу меня правильно понять.

Что ж, я понял. Инициативой снизу он признавал лишь то, что предписано сверху. Неорганизованный энтузиазм пугал его, внеплановая инициатива приводила в замешательство…

Придя к этой обидной мысли, я вновь вернулся к своим спутникам по полету, мы все еще были в пути, даже по авиационным меркам он был неблизок — восемь часов. Где-то за Кемерово сибирские впечатления стали отходить у нас на второй план, и замаячила в их рассказах Кубань. Пусть Братская ГЭС дает миллионы киловатт энергии — честь ей и слава, а Усть-Лабинский район дает миллионы пудов хлеба — это, я согласен с Федором Степановичем, не менее важно.

— Людей у нас богато, — продолжал он,— экономика хорошая, деньгами располагаем, есть свой кирпичный завод: к августу все коробки будут стоять. И дело упрется в лес… Так разве плохо, что мы к государству не с одним «дай»? Сожженный лес — это ж ничто, а получи его степные районы — это и хлеб, и культура села…

Мы простились в Москве, я пожелал им успеха и все надеялся, вернувшись в редакцию, что где-то какое-то колесико повернется не так и выйдет устьлабинцам разрешение на вывозку леса. Увы, и по сей день нет им никакого ответа. И тогда я отложил тему, за которой ездил в Сибирь, и взялся за эту тему — «инициативную» и «сверхплановую».

Три задачи ставил я перед собой.

Первая — помочь решению данного конкретного вопроса. Решить его обязаны товарищи из Иркутска и Братска… Лето на исходе, и преступлением будет с их стороны сгубить лес, который можно спасти.

Вторая задача сложнее. Грядет Усть-Илимская ГЭС. Убрать со дна нового моря нужно четырнадцать миллионов кубометров леса, и уже сейчас ясно, что лесники не успеют этого сделать. Министерство энергетики и электрификации СССР форсирует затопление, оттянув строительство железной дороги, которая необходима для вывозки древесины, а Министерство лесной, целлюлозно-бумажной и деревообрабатывающей промышленности СССР крайне нерасторопно организует заготовку леса. Не пора ли спросить строго с губителей народного добра? Впереди встает еще Средне-Енисейская ГЭС, где надо вырубить тридцать пять миллионов кубометров леса, впереди Богучанская ГЭС, где надо вырубить сорок миллионов кубометров… «Спохватываться» надо уже сейчас — потом, как показывает опыт, будет поздно.

И третья задача — дать читателям пищу для размышлений об инициативе, привлечь к этим вопросам общественное внимание.

* * *

P.S. На третий день после публикации этого очерка в газете «Известия» Братский райисполком разрешил колхозам степного края вывозить лес с трассы Братск — Усть-Илим. Затем в Сибирь вылетел заместитель министра лесной, целлюлозно-бумажной и деревообрабатывающей промышленности СССР Н. Бочко. На месте было проведено обследование Братского моря.

«Министерство рассмотрело очерк А. Аграновского «Инициатива сбоку» и считает правильным, — гласил официальный ответ редакции. – Госкомитет Совета Министров СССР по материально-техническому снабжению и наше министерство разрешили устьлабинскому отделению «Сельхозтехники» осваивать древесину в водохранилище. При этом Иркутсклеспрому предложено по мере сброса древесины сплав ее и перевалку на железную дорогу возложить на предприятия комбината «Братсклес»…».

Таким образом, «инициатива сбоку» получила право гражданства, и с той поры сотни тысяч кубометров леса были спасены и вывезены колхозами Кубани, Украины, Крыма, Средней Азии.