30 июля прошел первый фестиваль, посвященный культуре русских старожилов Ангары «День ангарской культуры».
На фестивале работали 12 интерактивных площадок, где любой желающий мог если не научиться, то хотя бы попробовать косить траву косой, выгонять дёготь, вить верёвки, делать традиционные для ангарцев пояса, работать на ткацком станке, гнуть полозья для саней, делать ложки, играть в «бабки» и «городки», делать драньё (некое подобие шиферной кровли) и традиционные куклы-игрушки, а также попробовать лосятину, изюбрятину и медвежатину.
– Много лет вынашивалась эта идея, поскольку такого рода праздники у нас уже стали однотипными – выступления казаков, шашлыки, батуты, аквагрим. Сценарий менялся незначительно. А на самом деле все музеи под открытым небом должны сохранять местную народную культуру и фольклор, то есть песни, ремёсла и традиции, которые были на этой территории. В этом и есть изюминка. Не в том, чтобы придумать праздник с весёлым названием и псевдонародную клюкву нести в массы. У нас же всё-таки «Ангарская деревня», а значит, мы должны сохранять всё, что с ней связано, – говорит заместитель директора по научной работе Братского городского объединённого музея истории освоения Ангары Максим Глушенко. – На самом деле у субэтноса ангарцев много отличий от основных русских традиций. У нас же регион был просто законсервирован, когда южнее был построен московский тракт. Получилось такое захолустье (в хорошем смысле слова – прим. авт.), где было немного пришлых людей, которые как-то серьёзно могли влиять на культуру. Первоначальное население, которое пришло сюда с Русского Севера, стало ядром старожильного ангарского населения, и все, кто приходил извне, просто вливались в эту общность. Так за 300 лет накопилась масса отличий ангарцев, которые мы и хотим показать.
Научный сотрудник музея «Ангарская деревня» Софья Целищева на 14 дощечках, к которым привязаны цветные нити, ткёт пояс – традиционный предмет одежды ангарцев, который носили и мужчины и женщины.
Софья Целищева
– Девушки ткали пояса, пока были маленькими, с 12-15 лет, и у них эти пояса должны были быть в приданом, – поясняет Софья Целищева. – К сожалению, неизвестно, обозначали ли отдельные цвета какой-либо особый статус мужчины или женщины. Об этом ничего не могу сказать, а выдумывать не буду. Главное для нашего музея – это историческая достоверность.
В этом же доме, в двух шагах, девушки пробуют соткать пояс на бердо (ручной ткацкий станок).
В соседней комнате стоит полноценный деревянный ткацкий станок, где только несколько деталей выполнены с железом, и на нём трудится волонтёр Анастасия Буданова, которая работает воспитателем в детском саду.
– Честно говоря, разбиралась я с этим станком долго, заправляли мы его нитями около двух недель. Каждую ниточку надо было продеть, вставить. Не с первого раза всё получилось, но теперь станок работает и получается на нём работать. В данный момент мы ткём небольшой половичок, чтобы показать людям процесс несколько быстрее, а вообще на таких станках делали ткань и для одежды. Когда мы заправляли станок, пришла бабушка и рассказывала о том, что когда она была ребёнком, у ее мамы был такой станок, и она делала на нём ткань, чтобы пошить ей платья, – рассказывает Анастасия Буданова.
– Вы трудитесь в музее волонтёром, что вас привлекает здесь?
– Я училась в педагогическом колледже и ездила в «Ангарскую деревню» с ансамблем «Братина», который есть у нас в колледже. Мне очень нравится история, и здесь особая душа и настроение. Я сама родом из деревни, и мне здесь очень нравится, я чувствую себя как дома. В прошлом году нам повезло – красноярский ансамбль «Живая старина» показал мастер-класс по пению в ангарской традиции, – говорит Анастасия Буданова.
Безусловно, фольклорный ансамбль «Живая старина» (во втором слове ударение на первую букву «а») стал жемчужиной фестиваля, поскольку он уникален по своему направлению – сохранение традиций песнопения ангарских поселений Красноярского края. В нынешнем году ансамблю исполняется 25 лет.
Фольклорный ансамбль «Живая старина»
Ансамбль исполнил несколько песен в ангарской традиции, и это особое исполнение: кажется, что песня льётся без перерыва на вдох и выдох, звук сжимается и разжимается и тягучими волнами накрывает всё пространство. Были исполнены как старые песни разных районов Ангары, так и одна относительно новая, сложенная в ангарских сёлах после Великой Отечественной войны. Эта песня поётся от имени бойца, который вернулся с фронта домой, но чувствует, что жена его разлюбила. Совсем не героическая ситуация, и, вероятно, поэтому эта песня вряд ли могла иметь широкую популярность в своё время.
Интересно, что в каждой песне – и в новой, и в старых, есть сюжет, история, сложные образы, которые говорят о глубоком миропонимании простых крестьян, пожалуй, даже более глубоком, чем у сегодняшних образованных горожан.
Руководитель и создатель «Живой старины» Игорь Горев 20 лет работал преподавателем Красноярского колледжа искусств имени П.И. Иванова-Радкевича, и ансамбль долгое время существовал на общественных началах, но сейчас имеет постоянную прописку в ДК «Кировский» в Красноярске.
Игорь Горев
– Почему вы вдруг решили заниматься фольклором ангарских поселений?
– Будучи студентом, я однажды побывал на фольклорном фестивале. Участники исполняли песни в своих традициях. То есть, если приезжают из Белгорода – поют так, как там пели испокон веков, из Перми – с пермскими традициями песнопения. И так сложилось, что в Красноярском крае коллективы исполняли песни из репертуара европейской части страны, ну, может быть, только выборочно несколько своих песен. А между тем в Приангарье своя особая культура – субэтнос со своим говором, одеждой, традициями, архитектурой и, конечно, с духовной составляющей – с песнями. Это такие же особенности, как, например, у поморов.
– А чем отличаются песни ангарцев от любых других?
– У старожилов есть схожести в нижних тональностях, низкие запевы декламационного характера. Но в двух словах не скажешь, это надо просто услышать. Конечно, это так называемое «качание», которое особенно выражено в традициях Кежемского района. Я думаю, это связано с природой, с рекой, с человеком, который плывёт в лодке наедине со всей окружающей его красотой пространства. Один мой знакомый священник сказал: «Я никогда не был на Ангаре, но послушал песни, представил, увидел и понял – вы поёте музыку природы».
– Мы, конечно, находимся в другой повседневности и контексте и вряд ли можем точно представить себе точно, но чем была песня для человека того времени, как вы думаете?
– Песня сопровождала человека от рождения до
смерти. Человек ещё в утробе матери слышал песнопения, и провожали его в
последний путь песнями. В принципе, все события сопро-
вождались песней, идёт человек на работу – поёт, с работы – снова поёт.
– Еще в 70-е годы люди на каком-то воодушевлении могли запеть в автобусе, который ехал на строительство или производство.
– Да, это остатки той культуры. И своего рода это такая релаксация была, психотерапия. Сейчас к психологу ходят, а раньше к священнику или на вечёрку деревенскую (вечёрка – форма проведения досуга молодёжи – прим. авт.) Мне отец рассказывал, что вот вроде устал после работы, а ноги сами несут на вечерку. Споёшь, попляшешь – и легче, и усталости нет. Я и по себе замечаю, как днём физически поработаешь, устанешь, а песни попоёшь – и вся усталость проходит. Песни эти имеют особую энергетику, это код, это связь с предками, а предки оберегают нас. И это на самом деле уникальная система энергетики и вибраций.
– Как и где вы собираете песни?
– Большая часть, порядка 90 процентов песен – это то, что мы собрали в экспедициях. Бывает, что я один езжу, бывает, с ансамблем. Вот сейчас мы собираемся на праздник «Ангарский пирог» в Кежемском районе в Кодинске и там, наверное, проведём экспедицию. Носителей этой культуры всё меньше становится. Надо успевать.
– Сколько с вами человек обычно ездит и все ли имеют музыкальное образование?
– Самый большой состав был в 15 человек, но это мы выступали со студентами. На ваш братский фестиваль нас приехало десять. В ансамбле есть профессионалы, есть и не музыканты, а просто люди, которые хотят, могут, и им нравится петь.
– Как и где вас можно найти и послушать?
– У нас есть сайт «Живая старина», есть фильмы в Ютубе на канале красноярского журналиста Гришакова. Есть группа в соцсети «ВКонтакте». Пожалуйста, подписывайтесь, слушайте.
– Ансамбль «Живая старина», пожалуй, единственный коллектив, который смог перенять и сохранить традиции ангарского песнопения. Игорь Горев провёл огромную работу, он настоящий фольклорист и ничего не придумывает. И нам очень повезло, что есть люди, которые занимаются изучением и сохранением традиций. Многие территории в России такими энтузиастами похвастаться не могут. Но интересно, что в Иркутской области есть два музея деревянного зодчества, а в Красноярском крае – ни одного. Зато красноярцы очень преуспели в сохранении духовной культуры, а у нас, к сожалению, таких коллективов пока нет, – говорит Максим Глушенко.
Стоит только добавить, что ни аудиозапись, ни видео не передают энергетики и объёмных, гипнотических голосовых вибраций живого исполнения. Ансамбль «Живая старина» в нашем городе уже второй раз, и хочется, чтобы побывал, как минимум, в третий и дал не только концерт на открытом воздухе, но и в закрытом помещении. К сожалению, несмотря на колорит обстановки «Ангарской деревни», здесь очень много отвлекающих факторов и посторонних шумов.
Между тем у руководства музея уже есть задумки о том, как лучше провести следующий фестиваль «День ангарской культуры», как увеличить количество интерактивных площадок и сделать некоторые из них зрелищнее. Задумки эти на самом деле интересные. Надо только, как говорит Максим Глушенко, привлечь больше волонтёров.
Кирилл БАКУРКИН
