«Река была нашей кормилицей»
Известный педагог рассказал о старой Ангаре и новом Братске.
Сейчас в это сложно поверить, но всего 70 лет назад Братск был небольшим городом в несколько улиц. До строительства ГЭС здесь никто и подумать не мог, что размеренный уклад жизни с охотой, рыбалкой и практически натуральным хозяйством канет в прошлое, уйдет под воду вместе с богатой историей этих мест. Тот старый Братск застал Василий Камнев. Известный на весь город педагог стал героем проекта «Лица затопленных деревень» и поделился воспоминаниями.
– Весь старый Братск помню. Родители у меня коренные братчане. Правда, родился я в Иркутске. Отец там учился, работал. А как получил образование, вернулся на малую родину, стал директором семилетней школы. Родственников у нас было много. Бабушка в Кузнецовке жила, мы часто ко всем в гости ездили, так что населенные пункты, расположенные по берегам местных рек, я запомнил очень хорошо, – говорит Василий Иванович.
По его воспоминаниям, в старом Братске был кинотеатр, расположенный в здании церкви, работали школы-десятилетки, райпотребсоюз. Ходили пароходы: двухпалубные «Карл Маркс», «Фридрих Энгельс», однопалубные «Бессарабия» и «Лейтенант Шмидт».
– Сейчас сложно представить, но, например, «Лейтенанту Шмидту» требовалась неделя, чтобы дойти от Братска до Иркутска, остальные пароходы были помощнее и справлялись с этой задачей дня за три. Река была нашей кормилицей. Стоило выйти за огород – и вот, пожалуйста, можно ловить рыбу. Да не какую-нибудь ерундовую! Ловились осетр, стерлядь. Помню, как дед Иван Акимович сушил стерлядь. Висели эти рыбины прямо над нашими мальчишескими головами – протягивай руку, срывай и ешь на здоровье. Вот только с одним условием – хребет трогать было нельзя. Именно из этой части рыбы дед варил клей. А так ешь сколько хочешь! – рассказывает Василий Камнев.
Сохранилась в памяти Василия Ивановича и охота:
– В тайгу ходили как в холодильник. Вот вечером жена говорит мужу, что мясо заканчивается. Он в ночь уходил, добывал козлов, а к восьми шел на работу. Маток тогда никто не трогал. А козел, он и есть козел. Леса здесь были очень богатые, солончаковые. Конечно, при таком сложившемся благополучном образе жизни многие не хотели покидать старый Братск.
Но ехать все же пришлось. Люди перебрались в разные места. Кто-то выбрал местом нового жительства строящийся индустриальный Братск, кто-то предпочел отправиться в сельскую местность. Семья Василия Ивановича переехала в Порожский.
– Хоть и считается, что 1 сентября 1961 года – день рождения Братского моря, но на самом деле подтопление началось задолго до этой даты. По крайней мере острова, которые располагались по реке у дедова дома, уже к моменту переезда были затоплены. В 1961 году я пошел в пятый класс, помню, что после линейки 1 сентября дед повел нас в старый Братск, чтобы убрать какие-то вещи. Кругом все, что не перевезли, жгли. Прямо сгребали граблями в кучи предметы старины и сжигали. Думаю, что сейчас многие предприимчивые люди смогли бы набрать там и старинных икон, и предметов быта. А тогда все это не представляло ценности, сжигали перед тем, как пойти воде.
Интересна судьба исторических строений старого Братска. Одна из острожных башен была перевезена в Братск, вторую отправили в Москву, а третья к моменту запуска ГЭС была уже разрушена, и ее перевозить не стали. В семье Василия Ивановича повезло амбару, который был в хозяйстве старших родственников. Большой двухдверный амбар теперь можно увидеть в музее. Сохранился и перевезенный дом, который до сих пор стоит в Порожском.
– Давайте честно говорить – ни одно государство не может развиваться без промышленности. Братская ГЭС нужна стране. Но это не отменяет чувств людей, которые жили на этой земле до затопления. Настроения были всякие, было такое дело – не все хотели уезжать. Собирали сходы, убеждали. Меня на один такой сход взял дед. Запомнилось, как Иван Наймушин (начальник Братскгэсстроя – прим. авт.) выступал перед людьми. Тогда верили, что придет такое время, электроэнергия для нас будет бесплатной. Впрочем, почитайте Распутина, у него про это время хорошо сказано…
Татьяна Швыдченко
Фото Ольги Хиндановой
Валерий Рыбкин рассказал о жизни на острове посреди Ангары
евень» Валерий Рыбкин родился в деревне Степново несуществующего сейчас Заярского района. Вскоре семья переехала в Святино. Населенный пункт с таким красивым названием располагался в необычном месте – на острове. Рядом, буквально в километре друг от друга, стояли деревни Чупрово и Тепляшино. Дружные соседи, веселые родственники, рыбалка. Жили одной большой семьей. Привычный уклад жизни изменился после новости о строительстве Братской ГЭС и последующем переселении. Почти все население перебралось в поселок Наратай. За годы это место тоже стало родным и любимым, но островная жизнь и сейчас, спустя шестьдесят лет после переезда, нет-нет да вспоминается Валерию Алексеевичу.
Держались вместе
– На Ангаре было много островов. На каждом острове по деревне. На нашем самой большой деревней была Святино, там были магазин, деревянная школа, кузница, клуб, потом шли Тепляшино и Чупрово. Деревни замечательные! Многие жители босиком летом бегали – стекла не было никакого. А вот ягод, грибов, дичи, рыбы – всего в избытке. В 1956 году уже заговорили про строительство ГЭС и грядущее переселение. Многие жалели, отнеслись к этой новости отрицательно. Все-таки места там обжитые были, деды там жили. Люди расстроились, но, с другой стороны, некоторые понимали, что строительство ГЭС – это необходимость, – рассказывает Валерий Рыбкин.
Поселок Наратай, куда перебралась основная часть жителей острова, начал строиться уже в 1955 году. Покидающих родные деревни людей нужно было где-то размещать. В сельской местности остались не все. Кто-то подался в Братск, кто-то в Чуну. Но большинство жителей острова все же перебрались в Наратай. Святинские, тепляшинские, чупровские старались и после переезда держаться вместе. Приезжие называли их «бурундуками», но коренные жители на такое прозвище не обижались.
Жизнь в солнечном поселке
Есть версия, что название Наратай произошло от бурятского слова «солнечный». И действительно, в таежном поселке хватало поводов для радости. После переселения заработали леспромхоз, химлесхоз, ОРС, летом со всего Союза приезжали люди добывать живицу. В Наратае открыли школу-интернат, в которой, были времена, училось по 470 детей. Валерий Алексеевич, много лет проработавший директором школы, говорит об этом с особой болью.
– В хорошие годы школа в Наратае гудела от детских голосов. В две смены шли занятия, только в интернате жили 180 учеников. Нас, молодых педагогов, просили там за порядком присматривать. Часто вспоминаю прежнего директора Максима Степановича Татарова. Что бы он сейчас сказал…Здание школы выстроено у нас большое, а учить некого. Сейчас за парты 20 человек садятся. После закрытия леспромхоза многие уже поразъехались, а когда-то больше четырех тысяч население было, – говорит Валерий Рыбкин.
Рыбу солили бочками
Из Святино в Наратай семья Рыбкиных перебралась в 1961 году. Валерий Алексеевич очень уважает рыбалку. Поэтому с особенной теплотой вспоминает традиции рыбной ловли на Ангаре.
– Маленькие были, и друзей много было. Отец был бакенщиком, мать продавцом в единственном магазине работала. У одного родственника, Попова Юрия Алексеевича, был мотоцикл, он нас, пацанов, возил на рыбалку, – рассказывает Валерий Алексеевич. – Вот его отец тоже бакенщик был, ходили мы с ним за хайрюзом. Много рыбы тогда было. После войны скромно жили, но весело. Святино от Чупрово отделяла речка, метров 30-40. Проточка мы ее называли. Там Ангара, тут Ангара, а тут, значит, Проточка. На нерест шли ельцы, и ловили их всей деревней. Солили бочками. Родители вязали сети. Помню, как сестру двоюродную заставляли пороть ельцов. Холодильников не было, хранили рыбу где-то в ямах. Традиция была такая – есть рыбу с душком. Вот вкус я плохо помню. Зато Проточку помню очень хорошо. Купались мы там здорово. Единственное, змеи у нас водились. По речке плавали гадюки и ужи. А так Ангара замечательная была. В Тепляшино жили бабушка и дед, их сын Иван всего на восемь месяцев старше меня был. Вместе, помню, к нему придем и рыбу ловим. У них рядом совсем Ангара была. Зимой, когда лед таял, звук такой был, когда лед на берега лез… Интересно было.
Герой нашего проекта с началом этого учебного года уходит на отдых. Но из Наратая уезжать никуда не собирается.
– К Наратаю прирос. Хоть и есть квартира в Братске, буду заниматься рыбалкой, охотой. Это с детства заложено. Часто вспоминается мне жизнь на острове. И сейчас скучаю по деревне, хотел бы там оказаться. Снилась даже она: дом, где мы жили, площадка, где собирались, весело играли. Если бы оказался там сейчас, то просто прошел бы по улицам. Как-то с моим дядькой решили схему сделать. Он больше меня помнил, кто из семей в каком доме жил. Мы с ним на большом куске обоев эту схему нарисовали. Хотел бы там пожить, пообщаться. Ностальгия, конечно, по тем временам, – признается Валерий Рыбкин.
Алексей Елизарьев
Фото Ольги Хиндановой
Село с сибирским характером
Тополя из старой Коби школьники переносили на новое место на плечах.
В сентябре 2023 года село Кобь Братского района отметило 300-летие. Шумное, работящее, с упрямым сибирским характером – так описывают свою малую родину местные жители. Когда-то через старую Кобь проходил тракт до Братского острога, работало несколько заводов: кирпичный, фарфоровый, крахмальный, ткацкий.
В начале 60-годов XX века при строительстве Братской гидроэлектростанции село ушло под воду. Нина Андреевна Левдир в те годы была школьницей. Она помнит, как жители села переезжали на новое место. Её семья обосновалась в новой Коби в 1961 году. В рамках проекта «Лица затопленных деревень» она рассказала подробности событий более чем 60-летней давности.
– Отец был председателем сельсовета. Поэтому наша семья выезжала из Коби в последнюю очередь. Нужно было проследить, чтобы все печи убрали, все ненужное сожгли. Ничего не должно было напоминать, что тут стояло село, жили люди, – вспоминает Нина Андреевна. – О переселении начали говорить еще в 1957 году. Работала оценочная комиссия, которая осматривала каждое домохозяйство, первую часть суммы давали на переезд, а вторую – после очистки прежнего места жительства. Народ активно выбирал, где поселиться. Многие предпочли городскую прописку, перебрались в Братск, Тулун. А мы были коммунистами – куда партия сказала, туда и поехали. Переехали в новую Кобь. Почва тут плохая, так что мы, можно сказать, вкопались в глину. Много лет потом удобряли огороды.
Старый дом перекатывать не стали – посчитали, что его проще сжечь и построить новый. Нина Андреевна до сих пор хранит в памяти день, когда она в последний раз видела места, в которых прошли первые годы жизни.
– Шел 1961 год, я училась в шестом классе. Запомнилось, как старший брат с отцом отправились в Кобь накануне подъема воды. Я всегда отличалась любопытством, села на велосипед и, несмотря на запреты матери, поехала к ним. Время было вечернее, вижу, отец с братом на коне наши вещи волокут. Подъехала ближе, смотрю, а у отца в глазах слезы стоят и брат такой серьезный. Вода уже подступала, ехать пришлось быстро. Мне стало очень страшно, успокоилась, только когда добрались до места повыше.
В новой Коби был создан совхоз. Это означало заметное улучшение материального благополучия семей. В колхозе за трудодни выдавали зерно или какую-то другую колхозную продукцию. Успеешь продать, значит, сможешь купить какие-то вещи, а в совхозе людям начали выплачивать первую зарплату.
– Мы, дети, были очень довольны. Нас в семье было восемь братьев и сестер, купили нам новые сапоги, платья. Да еще и школу в Коби построили новую. Старое здание тоже сохранили, его перекатали и открыли в нем клуб. По совету учителей мы накануне переезда перенесли тополя. На своих плечах тащили деревья в новую Кобь. Посадили их в три ряда вокруг школы, и все тополя принялись, было красиво и хорошо.
Запомнились первые годы после переселения небывалой рыбалкой. В этих краях всегда было много рыбы. До затопления ловились даже осетры. Солили улов прямо в бочках, а икру в некоторых семьях ели ложками. После запуска ГЭС многое изменилось, в том числе и рыбалка. Осетров не стало, но другой рыбы было столько, что не успевали съедать.
Нина Левдир увлечена историей родных мест. Много времени она провела в архивах, изучая документы. Нине Андреевне доподлинно известно, что Кобь упоминалась уже в 1723 году. Первыми здесь поселились беглые люди, которые выбрали эти места за красоту и удачность расположения.
– Первопоселенцы не ошиблись. Река Кобь до запуска ГЭС впадала в Ию, лес был густой, красота невероятная. Здесь проходил тракт, шла успешная торговля, а в царские времена работало несколько заводов. Когда-то в детстве мы особенно любили играть на месте фарфорового заводика. Находили там очень красивые осколки. Бегали, удили рыбу, дружили семьями, много трудились с ранних лет. Счастливое было детство, – говорит Нина Андреевна.
Традиции, заложенные сотни лет назад, не исчезли. И сейчас в Коби живут люди, которые не привыкли рассчитывать на чужую помощь.
– Тут все привыкли вкалывать на совесть, но и о душе здесь не забывают. Вот, например, Елена Станиславовна Шабуневич на одном энтузиазме построила в центре Коби церковь. Мы когда ездим на лодке, то всегда взглядом ищем купола, как они блестят на солнце, и знаем, что вот она, Кобь, совсем рядом. Жаль, конечно, что население уменьшается, но думаю, что у села есть будущее. В старом доме наша семья уже не живет, но я все двери, все окна заколотила, не даю дому разрушаться и верю, что эта земля еще себя покажет.
Алексей Елизарьев
Фото Ольги Хиндановой
